Две недели в другом городе. Вечер в Византии. Ирвин Шоу

к тебе на работу, – сказал Джек.

      – Он уже там был. Сегодня утром. Мне позвонила подруга. Я возьму двухнедельный отпуск. – Вероника нежно улыбнулась Джеку. – Посвящу это время тебе. И вообще, мне надо отдохнуть. Было бы замечательно, – она опустила ладонь на руку Джека и ласково погладила ее, – если бы мы смогли на эти две недели куда-нибудь уехать.

      – Верно, это было бы чудесно, – сказал Джек, кривя душой; его не вдохновляла перспектива провести в ее обществе две недели. – Только я сейчас занят и должен быть в Риме. Он знает, где я остановился. Если я сменю отель, он найдет меня за десять минут.

      – Думаю, тебе следует обратиться в полицию. Скажи, что он угрожал тебе ножом. Его поместят на пару недель в камеру, и он перестанет преследовать нас.

      Джек убрал свою руку:

      – Как ваша фамилия, леди? Де Медичи? Борджиа?

      – Что? – недоумевающе произнесла Вероника. – Что ты сказал?

      – Пока обойдемся без полиции.

      – Мое предложение вполне разумно, – обиженно сказала Вероника.

      – Позволь кое-что у тебя спросить. Что ты собираешься делать, когда эти две недели кончатся и я уеду?

      – Это я решу потом, – простодушно ответила Вероника.

      Джек вздохнул. Будь проклят Деспьер, подумал он. Вчера на виа Венето француз здоровался едва ли не с каждым, кто проходил мимо их столика.

      – Есть другой выход, – сказал Джек. Проглотив слюну, он добавил тихим голосом: – Мы можем расстаться.

      Сейчас она показалась ему обиженным ребенком.

      – Ты этого хочешь?

      Джек задумался. Любой ответ не был бы абсолютно правдивым.

      – Нет, – произнес он.

      Вероника улыбнулась, облизнула край рта. «Когда-нибудь, – сказал себе Джек, – если я познакомлюсь с ней ближе, я отучу ее от этой привычки».

      – Я в этом не сомневаюсь. А, ладно, – она резким движением стряхнула крошки с юбки, – я напишу ему письмо. Очень сухое. Посоветую вести себя прилично. Оно остудит его пыл.

      – Возможно, – с сомнением в голосе произнес Джек.

      Внезапно, теперь, когда решение было принято, он страстно захотел ее. Сидя здесь, держа ее за руку, любуясь гладкой оливковой шеей, поднимавшейся из V-образного разреза свитера, он почувствовал, что поток воспоминаний о вчерашнем дне обрушился на него со всей силой.

      – Пойдем ко мне в гостиницу, – произнес он.

      Вероника покачала головой.

      О господи, теперь она будет кокетничать. Это уже чересчур.

      – Нет, – сказала она. – Он наверняка крутится где-то возле твоего отеля, караулит нас. Вот свинья.

      – Тогда поедем к тебе, – предложил он.

      Она снова покачала головой.

      – Нельзя. Я живу в маленькой семейной гостинице. Тебя ко мне не пустят. Там полно священников из Германии, помешанных на вопросах морали.

      – Тогда что же мы будем делать? Дождемся темноты и поищем укромный уголок в саду Борджезе?

      – Завтра, – сказала Вероника, – я переберусь к подруге. Она весь день на работе; в квартире, кроме меня, никого не