Страна Подсолнухов. Анна Богдановна Шулятицкая

что всё хорошее обязательно пронесётся мимо него, даже мысленного взора не обратит в его сторону (ох, это же тот Денис, который мечтатель, ну его!). И изо дня в день наполняла его презрительная жалость к самому себе. Помочь ему сумел бы лишь Илья, который всегда заходя к другу, приносил с собой слабое утешение и отличные новости. Отличные новости обыкновенно потрясали жизнь Ильи, совсем не Дениса, но, собственно, какая разница? Главное ведь, что у кого-то они имелись. Значит не так уж и худо обстояли дела в этом мире.

      – Я могла бы купить у тебя что-нибудь. Только надо поговорить с родителями. С собой-то деньжат нет. У мамы точно отыщется знакомая, которой жизненно необходима какая-нибудь хорошенькая вещица, – проговорила я.

      – Ты добра, но мне не верится уже ни во что. А вам верится?

      – Верится, конечно! Что это ты так легко вешаешь свой пухлый носик? – спросил сочувственно Илья. – У тебя есть талант, и он должен быть оценён по достоинству! А ты не смотри на избалованных людей. Они избалованы только потому, что не приучены к труду. Да и вообще, маленькое дело лучше большого безделья.

      Денис горько рассмеялся и произнёс:

      – Какой уж там талант. Дело у меня действительно маленькое. – Он забрал пустые чашки и понёс их на кухню. Вернулся Денис с пачкой глины, которую тотчас же упрятал в высоком шкафу с мутными зеркалами. – Так ты недавно к нам приехала?

      – Позавчера. Тебе ничего Илья не говорил? Ну и пусть. У вас замечательная деревня, жаль будет покидать её осенью.

      – Так ты у нас на каникулах? Не навсегда? Действительно жаль, – с толикой сожаления проговорил Денис.

      Пообщались мы сравнительно недолго. Я молчала более остальных, но не чувствовала острой неуютности, преследовавшей меня с той поры, когда мы вошли с Ильёй в незнакомый дом.

      Денис оказался заурядным человеком, способным усердно и безукоризненно работать руками. Он активно занимался любимым делом, называл его простым увлечением, совершенно не осознавая, что оно уж с давних пор переросло в дело всей его жизни.

      Человеку этому шёл двадцать второй год. Он был впечатлителен и бурно реагировал на заданные ему вопросы, а ещё враждебно относился к критике в свой адрес. Когда я спросила его о рабочем месте, он раздражённо отмахнулся, мол, там нет ничего интересного, но так как был парнем добрым и отходчивым, ловко перевёл тему разговора и стал улыбаться мне, как прежде, с почти незаметною, но уверенною очаровательностью. Я понемногу привыкала к его обществу. Всякий раз я заглядывала на Илью, когда тот обменивался с другом короткими репликами и скупо жестикулировал, и сдержанно посмеивался над очередною шуткой, выдуманной в своей же голове и оставленной там мирно пылиться до скончания времён. Под конец общения мы совсем развеселились и стали обмениваться друг с другом беззлобными колкостями. Я не особо умела осыпать насмешками, но и не желала отличаться от иных, в совершенстве владеющих данным умением. Мальчики вовсю потешались надо мной, а я в свою очередь над ними, и всем было довольно на душе.

      Денис совсем расслабился