Русский Моцартеум. Геннадий Смолин

на жизнь гражданина объединенной Германии. Даже два заговора, если быть точным.

      И… и пригласил бы Соню в суши-бар, чтобы с помощью японских иероглифов расшифровать, что меня ждет в ближайшем будущем.

      Остаток утра я проспал как убитый. После ланча позвонил в мотель Maritim, договорился с Эрикой о встрече – рукой подать до ее боннского пристанища.

      Если верить карте, этот уголок находился в пятнадцати километрах от столицы. Место для рандеву выбрал я, а конкретное заведение предложила Эрика, которая знала окрестности Бонна намного лучше меня.

      Ресторанчик был с виду неказистым: низкие потолки, тусклое освещение, поскрипывающий паркет, застиранные скатерти; зато в баре было уютнее – роскошное, отделанное деревом помещение. Я сидел и неспешно пил кофе «эспрессо», когда влетела Эрика с газетой под мышкой. На ней были изящные белые брючки и голубой свитер с капюшоном. Губы были сердито поджаты, глаза гневно полыхали. Она решительно прошагала к стойке и остановилась рядом со мной.

      – Что тебе заказать? – поинтересовался я.

      – Дерьмо собачье! – отчеканила она.

      – Полегче, крошка, – одернул я ее. – Я задал, кажется, понятный вопрос и по-немецки: что тебе заказать?

      – Дерьмо собачье! Герру Бастиану даже в голову не пришло бы такое…

      – Если не ответишь, я уйду, не попрощавшись.

      – Но… Ладно, черт с вами! Возьмите мне кофе гляссе. И кусочек торта.

      – Кофе гляссе для девушки и порцию Himbeer-Topfen-Torte[31], – кивнул я бармену. – А мне просто двойной «эспрессо».

      Я взял Эрику за руку и увлек к одной из погруженных в полумрак кабинок у дальней стены. Эрика в сердцах бросила газету на столик.

      – Это мерзкая клевета! – заявила она.

      – Возможно. А что именно?

      Эрика молча протянула мне газету. Я развернул ее и прочитал, что приближается мощный циклон с дождями и диким ветром. Он уже бушевал во Франции, а жители западной части Германии затихли в смертельном ужасе, ожидая с минуты на минуту его сокрушительной атаки. Я скорчил сочувственную гримасу.

      – Не там смотришь, кретин! – взвилась Эрика.

      По правилам игры Гансвурсту нельзя было обижаться, и я проглотил «кретина» как должное. Эрика ткнула пальцем внизу:

      – Вот здесь, на последней странице. Какая противная желтая газетенка!

      Я увидел броский заголовок: «Неизвестно куда исчезла известная политическая пара».

      Пробежав глазами первый столбец, я убедился, что и мюнхенский частный сыщик, и журналист из Бонна, вероятнее всего, выслеживая Петру Келли и Герда Бастиана, обнаружили, что в последний раз они останавливались у Келли в Танненбуше на Свинемюндштрассе. Оттуда они ездили в Берлин, затем должны были посетить печально известный музейный комплекс – концлагерь «Заксенхауз». И побывать у ее любимой бабушки Бирле в Мюнхене на очередном дне рождения. И вдруг пара бесследно пропала. Журналист также раскопал несколько загадочных фактов от подружки Келли – Элеоноры Хайнц.

      Например,

31

Торт из творога с корицей.