Луна, луна, скройся!. Лилит Мазикина

У меня, в конце концов, лицензия, я имела право выступать, – вяло огрызаюсь я. Меня всё ещё мутит, и голова тяжёлая.

      – Ну предположим. Вы, в конце концов, городская знаменитость, краса улиц, про вас газеты пишут. Но зачем же было петь по-немецки?!

      – Хотела и пела.

      – Глупость. Ребячество. В городе царят антинемецкие настроения. Если бы я не оказался рядом, вас бы без лишних церемоний растерзали. Не разбираясь в глубоких психологических мотивах родом из детства.

      – Так это вы меня за ноги дёрнули?! – я привстаю на локте. – Какого лешего?! У меня теперь сотрясение мозга! Почему стоит мне с вами столкнуться, и я обнаруживаю, что покрываюсь синяками?!

      – Осмелюсь заметить, первый удар нанёс не я.

      – Но собирались. Вы же мною поужинать хотели, разве нет?

      – Вы не можете этого знать. Я к вам пальцем не прикоснулся.

      – Да я просто знаю вашу упырскую породу!

      – Я не только упырь, я ещё и мужчина. У меня есть свои мужские… потребности.

      – Да вы же старый!

      – Я что, выгляжу старым? У меня вот уже несколько веков полный расцвет сил, полнее некуда.

      – Да я не об этом. Упыри испытывают влечение только к тем, кого любили при жизни. А меня вы никак не могли любить при жизни – в силу разницы в возрасте, да и когда вы ко мне подошли, вы даже не представляли, кто я!

      – Откуда вы взяли такую чушь? Мы остаёмся мужчинами и после изменения. Только… да, я понимаю, откуда мог пойти этот миф. Сразу после изменения все чувства обостряются. И не только в физическом плане. А любовь и похоть – очень сильные чувства сами по себе. В результате у изменённого происходит что-то вроде помешательства. Это проходит со временем…

      – После смерти супруга, ага?

      – В общем, да. А возможность испытывать желание остаётся. Только оно немного изменяется, и всё. Мы не так зависимы от похоти, как обычные люди, но у нас в этом отношении всё в полном порядке. У меня, к вашему сведению, совсем недавно была постоянная любовница.

      – Она была из ваших?

      – Нет. Я предпочитаю человеческих девушек. Они прекрасны, как бабочки. Хрупкая, недолговечная красота… Меня всегда притягивало подобное.

      – Вы их… убиваете?!

      – Нет. Я разделяю питание и… отношения.

      – Ну, логично. Если ты трахнул свои спагетти, есть их уже как-то не очень интересно.

      – Лилиана… У вас нездоровое пристрастие к слову «трахнуть», и доктор Фрейд имел бы много что сказать по этому поводу. Допивайте чай, он почти уже холодный, а вашему желудку сейчас нужно тёплое.

      – Да ведь не в желудке дело, – ворчу я, но чай допиваю. – У вас нет подушки?

      – Я могу свернуть куртку.

      – Не надо. Перебьюсь. И не называйте меня этим дурацким именем. Сократите как-нибудь.

      – Как скажете. «Лили» сойдёт?

      – Да хоть Лилике. При моих размерах никакое имя не будет слишком уменьшительным.

      – Крохотная