Фарватер. Жанна Ермековна Курмангалеева

12 лет получил возможность подержать в руках деньги, настоящие деньги!.. Вообще-то он частенько находил повод лишать меня месячного жалованья, но меня это мало трогало – на приложиться к шилу хватало всегда. Я даже приобрел трубку и незаметно для себя присоединился к клубу заядлых курильщиков. Переехал на ют, пришлось привыкать к койке и отвыкать от люли и чьего-нибудь храпа вместо колыбели. И, наконец, я перестал быть личным пеоном командира. Окрыленный этой мыслью, я вел себя тихо, работу штурмана старался выполнять исправно и послушно, как настоящий пудель, жевать гайки.

         Как-то раз я докладывал о проложенном мной курсе. Мы были в каюте, где я пальцем следовал за мною же начерченными линиями на карте.

      – … Потом берем на зюйд-зюйд-вест и огибаем…

      – А мне кажется, – снова перебил командир, – что не надо ничего огибать и пойти напрямик.

      У меня дернулся глаз. Он пререкался со мной уже битую-перебитую склянку.

      – Будет повышенный дрейф, мы отклонимся от курса и нас унесет на рифы, придется брать на зюйд-вест, а там – течение, мы потеряем пару дней… – пытался объясниться я, но он упрямо сказал:

      – Мы пойдем напрямик, вест-тень-зюйд. И не забывай, как ты должен ко мне обращаться.

      Он с наглой ухмылкой посмотрел мне в глаза, как бы спрашивая: “ну что, поспоришь?”. Я почувствовал, как у меня закипает кровь, но я уже вырос достаточно, чтобы в конце концов сдаться.

      – Да, сэр, – и ушел, собрав карту.

         Спустя какое-то время я с досадой обнаружил, что совесть не позволяет мне бросить товарищей-матросов и свои бывшие обязанности. Запрещать мне никто не стал, конечно. Только Питт как-то, стоя рядом и вирая гафель-гардель, с усмешкой заметил:

      – Ну ты и болван, Дюк! Коли дают сидеть на заднице ровно, надо сидеть, а ты?..

      Я засмеялся и, закрепив конец, покачал головой:

      – Не, я так не могу – привык. Да и куда вы без меня?

      Мы с тихим смешком вытерли пот со лба и ушли с палубы. Больше 20 лет с той поры прошло, но эта привычка у меня так и не выветрилась.

         Первое время все было гладко, но ко второму году моей службы офицером все снова пошло кувырком.

         Был сильный шторм, горбатое Море, страшное голова-ноги. Юного солдата, по глупости своей не прикрепленного спасательным тросом, смыло волной за борт. Я рефлекторно выбросил руку вперед и успел поймать его за шкирку, но в итоге, только одной рукой держась за ванты и утяжеленный лишним грузом, я не удержался сам. Однако, я, благодаря тому, что был прикреплен, повис напротив топтимберса. Только вот зольдик упал в воду. Казалось бы, поднимись по тросу, живи да радуйся. Но нет, я решил, что раз уж оказался за бортом, то надо все-таки спасти парня. Поэтому мне хватило мозгов отвязаться и упасть в воду. На что мне мозгов не хватило, так это на то, чтобы вернуться, когда командир приказал, мягко говоря, залезть обратно. Даже мои наполненные водой и замерзшие уши четко уловили мысль плюющегося ядом командир: или я, конченый идиот, вылезу из воды, или по возвращению он собственноручно выпустит мне кишки, отдаст на корм псам а потом довольно простенько сдерет с меня кожу. Вы меня поняли. Ну, я же