Крон. Влад Евгеньевич Ревзин

Вот незадача. Сейчас Лунгул разворчится, мол, у меня свидетели мрут, как африканские младенцы.

      Уже в машине, после долгого молчания Крон сказал:

      – Я знаю, что делать. Свяжем ниточку, правда, очень некрасивым узелком, да что теперь поделаешь.

      Ресторан «На Канатной» был пуст. Немудрено, еще нет двенадцати. Ко времени обеда уютно стильное помещение заполнялось клерками, приходившими сюда утолить голод из многочисленных офисов и контор, рассыпанных по прилегающим улицам. Место бойкое, что и говорить.

      Крон дождался милой стройной официантки, испросил чашку зеленого чаю и стал мять фильтр папиросы, мимолетно отметив, что это вторая за сегодняшний день. Когда девушка принесла заварной чайничек, чашку и нарезанный лимон на блюдечке, Крон жестом остановил ее.

      – Хозяин на месте? – спросил он.

      Девушка замялась.

      – Не беспокойтесь, мы добрые знакомцы с Давидом Гургеновичем. Я хочу поболтать с ним о старых временах.

      – Давида Гургеновича пока нет, но мы можем позвонить ему. Если у вас есть время…

      – Спасибо, я подожду. Принесите меню.

      Через три минуты на плечо Крона легла мягкая рука.

      – Добрый день, Женя, – произнесли сзади с сильным кавказским акцентом.– Что это ты решил вспомнить прошлое?

      – А ты откуда появился? – удивился Крон. – С улицы?

      – Ага, – хозяин ресторана сел напротив и испытующе посмотрел на гостя. – А ты откуда взялся? И главное, зачем?

      Его лицо напоминало топор, побывавший в огне, – узкое, кожа выглядела сожженной, губы почти черными. Живые умные глаза прятались за седыми прядями, свисавшими со лба.

      – Я ведь сказал твоей девочке, – хочу вспомнить старые времена.

      – Лучше не стоит, – худое лицо собеседника слегка исказилось.– Пусть остаются там, где есть.

      Крон огляделся по сторонам.

      – Эй, Тапир, – мягко сказал он, и ему показалось, что хозяин напрягся. – Ты ведь мне должен.

      – Нормальный мужчина не напоминает об этом, – бесстрастно ответил тот, кого назвали такой чудной кличкой.

      – Ты считаешь, что я плохой мужчина?

      Тапир почесал ухо.

      – Черт бы побрал тебя, Женя, – он скривился. – Может, и стоило тебя тогда…

      – Ты до сих пор жалеешь, Тапир, что не прикончил меня?

      – Что ты хочешь, Женя? У меня нет времени болтать о пустяках.

      – Ну, конечно. Хозяйство. – Крон скользнул взглядом по стойке.– Сколько вложил, Тапир. Все, что скопил непосильным трудом?

      – Не суй свой нос в мои дела. Ты не изменился, писатель.

      – Я не писатель, а журналист, горец. Так что, поговорим?

      Тапир усмехнулся.

      – Ты словно выплюнутая жвачка, Женя.

      – Теперь ты меня решил оскорбить? Только кинжал я дома забыл. Поговорим или нет?

      – О чем?

      – О Шоте. Папишвили.

      Тапир встал:

      – Зачем он тебе?

      – Как будто ты не знаешь.

      – Я