Крон. Влад Евгеньевич Ревзин

осторожно положенную Александрой на скатерть.

      – Ирина Сергеевна, – спрашивала журналистка, осторожно нащупывая направление своего допроса.– Виктор Семенович часто ходил на охоту в последнее время?

      – Нет, конечно, – ответила пожилая женщина. – Все стало дорого, и лицензия, и патроны с дробью, так он больше по рыбалке. Посчитай, лет семь как не был. А раньше приносил, дичь-то, мясо, в сезон не переводилось. Да и не в сезон…

      Она подмигнула припухшим глазом, но тут же сморщилась и шмыгнула носом:

      – Зайцев приносил, птиц, а вот как вышло, сам из себя дичь сделал.

      Она приноровилась зареветь, и Александра срочно спросила:

      – А почему он это сделал, вы не знаете?

      Ирина Сергеевна приостановилась и с удивлением посмотрела на собеседницу.

      – Так пил же Виктор, не просыхал.

      – Вы думаете, это из-за водки?

      – Ну да. Запойный был мой муженек. И как выпьет, все смысл жизни ищет. Из-за правды то кассиру рожу набьет, то на футболе подерется так, что глаз не видно, да что там говорить…

      – Сильно употреблял? – участливо спросила Александра.

      – Ох, сильно, милая, до зеленых чертей. В 99-м лечила я его, да что толку. Через неделю по новой запил. Вот и загрустил милок мой, жалко ему, видите ли, меня стало, что мне жизнь загубил, и – бабах!

      – Он что, вас предупредил?

      – Почти что. Дня три гундел на эту тему, кис да скис, обещал все решить одним ударом. А как пошла я за хлебом, он и стрельнулся.

      Женщины помолчали.

      – А что, Ирина Сергеевна, ваш супруг какого года?

      – Сорок третьего.

      – Ага. Он имел обыкновение одалживать свое ружье? На охоту сходить, мясом поделиться?

      – Да ты что. У настоящих охотников это не принято. Нет, никогда.

      Александра вздохнула.

      – Вы когда-нибудь брали на квартиру, – студентов, или отдыхающих?

      – Да, при наших доходах это неплохое подспорье.

      – И давно у вас живут?

      Женщина задумалась, теребя рукав халата.

      – Да как на пенсию вышла, двенадцать лет назад.

      – То есть в 95м?

      – Ну да, так и есть. На пенсию не проживешь, сама знаешь. Вот эту комнату освободили, сами в большой, жили потихоньку.

      – Не помните, первый жилец сколько прожил?

      – Нет, не помню, девочка была, но недолго, месяц или два. Уехала домой. Потом, года полтора жил парень, спортсмен. Хороший мальчик.

      Александра небрежно поддела пальцем ручку чашки с остатками жидкого чая.

      – То есть этот парень жил у вас в течение всего девяносто шестого?

      Черпакова прищурилась:

      – Да, выходит так. В девяносто седьмом, по моему, к декабрю, опять девушка жила, Жанна.

      – А спортсмена как звали, не помните?

      – Дмитрий, -твердо сказала хозяйка.

      – Где учился этот Дмитрий?

      – Это что, не твой родственник? Смотри, покраснела. Или любовь?

      – Ну,