Лабиринт. Кейт Мосс

слишком слабо? – промурлыкала она.

      Она видела, как побледнел и мгновенно залился краской ее муж. Глаза у него полезли на лоб, а рот приоткрылся при виде ее высокой полной груди с темными сосками, ее кудрей, змеями расползавшихся по подушке, мягкого холмика живота, изгиба тонкой талии и треугольника жестких черных завитков между бедрами.

      – Ты что затеяла? – взвизгнул он. – Прикройся немедленно!

      – Я спала, супруг, – отозвалась она. – Ты меня разбудил.

      – Я тебя разбудил? Я тебя разбудил… – брызгал слюной муж. – Ты спала… в таком виде?

      – Ночь жаркая, Жеан. Разве мне нельзя спать, как хочется, в одиночестве собственной спальни?

      – Кто угодно мог войти и застать тебя. Твоя сестра, твоя служанка Жиранда… кто угодно!

      Ориана медленно села на постели и невозмутимо уставилась на мужа, накручивая на палец прядь волос.

      – Кто угодно? – ехидно повторила она и холодно продолжала: – Жиранду я отпустила. Я сегодня больше не нуждаюсь в ее услугах.

      Она прекрасно видела, как борется с собой ее муж, желая отвернуться и не в силах этого сделать. В его иссохших жилах в равной мере смешались желание и отвращение.

      – Кто угодно мог войти, – повторил он уже не так уверенно.

      – Да, полагаю, ты прав. Однако никто не входил. Кроме тебя, разумеется, супруг мой. – Она хищно усмехнулась. – А теперь, раз уж ты здесь, может быть, скажешь мне, где ты был?

      – Тебе известно, где я был, – зарычал Конгост. – В совете!

      Она улыбнулась шире:

      – В совете? В такое время? Совет разошелся задолго до темноты.

      Конгост вспыхнул:

      – Не тебе допрашивать меня!

      Ориана прищурилась:

      – Клянусь святой верой, как ты надменен, Жеан! «Не тебе!» – Она в точности передразнила его интонацию, и оба мужчины поморщились от жестокости насмешки. – И все же, Жеан, где ты был? Надо думать, занимался государственными делами? Или, может быть, любовными делами, Жеан? Уж не прячешь ли ты где-нибудь в шато любовницу?

      – Как ты смеешь так говорить со мной?! Я…

      – Другие мужья рассказывают женам, где были. Почему бы и тебе не рассказать? Если, конечно, у тебя нет веских оснований молчать.

      Конгост сорвался на крик:

      – Другим мужьям следовало бы придержать языки. Это не женское дело.

      Ориана лениво потянулась к нему с ложа.

      – Не женское дело… – протянула она. – Неужто?

      Ее голос был тих и полон презрения. Конгост понимал, что с ним играют, но не мог понять правил, по которым ведется эта игра. Ему никогда не удавалось понять. Ориана протянула руку и погладила предательскую выпуклость под его накидкой, с удовлетворением отметив паническую растерянность на лице мужа.

      – Итак, супруг, – пренебрежительно продолжала она, – что ты считаешь неженским делом? Любовь? – Ее пальцы сжались сильней. – Или это? Как ты бы сказал, соитие?

      Конгост угадывал ловушку, но эта женщина гипнотизировала его, он не способен был сообразить, что следует сказать или сделать. Невольно он потянулся к ней, шевеля