Свидетель на свадьбе должен быть неженатый. Наиль Фаилович Хабибуллин

две стопки водки. Полегчало, совесть со своими угрызениями отползла в сторону, освобождая путь новым надеждам.

      Герцу любил это место, единственный спорт-паб в городе. Ему нравилась интерьер и чудесное кофе, которое здесь делали. Помещение обшито деревом, две огромные «плазмы» на стене. Повсюду развешаны флаги и шарфы спортивных команд, которые привозил хозяин паба; дарили и посетители, приезжавшие с отпусков. В дни большого футбола или хоккея, не являясь заядлым болельщиком, Герц старался здесь не появляться. В пабе всегда рождалось много идей, легко всплывали нужные образы. Сказанное ненароком за соседним столом слово, с особой тональностью, рождало парой яркие картины. Герц торопился домой, прокручивал мысли в голове, чтобы не забыть. Но переступив порог, все надуманное рассыпалось на мелкие куски, принимая вид бессмысленной мозаики. Не получалось вспомнить и десятой доли тех образов, что посетили его в пабе в момент озарения.

      Он стал брать собой маленький блокнот, куда записывал рождавшиеся образы и поправки к своему роману. И дело было даже не в алкоголе, – когда писалось, он не прикладывался к спиртному, – уютная обстановка паба располагала к творчеству. Писать удавалось не всегда, если в заведении находилась публика, на строчащего Герца неодобрительно косились. Приходилось прятать карандаш с блокнотом и переходить на смартфон. Он удивлялся, почему в провинции, особенно в маленьких городах, так подозрительно относятся к человеку с карандашом и блокнотом. И ведь посетители паба далеко не забулдыги, заведение пусть не элитное, но и не бюджетная пивнушка. Человек, бессмысленно тыкающий в сенсорный экран, не вызывает подозрений, нежели, когда он что-то записывает на бумаге. О диктофоне и вовсе думать не стоит – человек, бубнящий в девайс, выглядит сумасшедшим.

      Он научился делать заметки на салфетках, дополняя их незатейливым рисунком. В «Лидере» всегда приходили свежие мысли, и думалось иначе. Герц был уверен, что и писалось бы здесь легко и плодотворно. Так и поступил. Принес ноутбук, расположился за неприметным столом спиною к выходу и попробовал поработать. Писалось действительно свободно, пальцы вдохновенно отстукивали по клавиатуре, словно играли любимую мелодию на фортепиано. Но несколько оброненных фраз, навсегда лишили желания что-либо здесь писать на ноутбуке.

      – Глянь на этого придурка, – послышалась злорадный голос с соседнего столика, – умник какой-то. Сидит тут, понтуется. Печатает что-то.

      До Герца не сразу дошел смысл сказанного, и, собственно, в чей адрес подразумевалась реплика. Он оторвался от экрана и взглянул в сторону столика с тремя мужчинами, единственные – вместе с ним – посетители паба. Они не смотрели в его сторону, но было очевидно, в чей огород был брошен камень. Каково читать Хемингуэя, как ему вольготно писалось в парижских кафе, не вызывая при этом ни у кого нареканий.

      …После двух стопок думать о серьезной работе не имело смысла. Герц делал заметки на смартфоне, зарисовывал на салфетках размытые образы и пил