Упраздненный театр. Стихотворения. Булат Окуджава

зато как горьки и усталы

      окончания пышных торжеств!

      Я надеялся выйти на волю.

      Как мы верили сказкам, скажи?

      Но мою злополучную долю

      утопили во зле и во лжи.

      От тоски никуда не укрыться,

      от природы ее грозовой.

      Между мною и небом – граница.

      На границе стоит часовой.

      Речитатив

      Владлену Ермакову

      Тот самый двор, где я сажал березы,

      был создан по законам вечной прозы

      и образцом дворов арбатских слыл;

      там, правда, не выращивались розы,

      да и Гомер туда не заходил…

      Зато поэт Глазков напротив жил.

      Друг друга мы не знали совершенно,

      но, познавая белый свет блаженно,

      попеременно – снег, дожди и сушь,

      разгулы будней, и подъездов глушь,

      и мостовых дыханье, неизменно

      мы ощущали близость наших душ.

      Ильинку с Божедомкою, конечно,

      не в наших нравах предавать поспешно,

      и Усачевку, и Охотный ряд…

      Мы с ними слиты чисто и безгрешно,

      как с нашим детством – сорок лет подряд;

      мы с детства их пророки… Но Арбат!

      Минувшее тревожно забывая,

      на долголетье втайне уповая,

      всё медленней живем, всё тяжелей…

      Но песня тридцать первого трамвая

      с последней остановкой у Филей

      звучит в ушах, от нас не отставая.

      И если вам, читатель торопливый,

      он не знаком, тот гордый, сиротливый,

      извилистый, короткий коридор

      от ресторана «Праги» до Смоляги

      и рай, замаскированный под двор,

      где все равны: и дети и бродяги,

      спешите же… Всё остальное – вздор.

      Старый флейтист

      Идут дожди, и лето тает,

      как будто не было его.

      В пустом саду флейтист играет,

      а больше нету никого.

      Он одинок, как ветка в поле,

      косым омытая дождем.

      Давно ли, долго ли, легко ли —

      никто не спросит ни о чем.

      Ах, флейтист, флейтист в старом пиджаке,

      с флейтою послушною в руке,

      вот уж день прошел, так и жизнь пройдет,

      словно лист осенний опадет.

      Всё ниже, глуше свод небесный,

      звук флейты слышится едва.

      «Прости-прощай» – мотив той песни,

      «Я всё прощу» – ее слова.

      Знать, надо вымокнуть до нитки,

      знать, надо горюшка хлебнуть,

      чтоб к заколоченной калитке

      с надеждой руки протянуть.

      Ах, флейтист, флейтист в старом пиджаке,

      с флейтою послушною в руке,

      вот уж год прошел, так и век пройдет,

      словно лист осенний опадет.

      Старинная студенческая песня

      Ф. Светову

      Поднявший меч на наш союз

      достоин будет худшей кары,

      и я за жизнь его тогда

      не дам и ломаной гитары.

      Как вожделенно жаждет век

      нащупать брешь у нас в цепочке…

      Возьмемся за руки, друзья,

      чтоб