Упраздненный театр. Стихотворения. Булат Окуджава

струится на пол простыня…

      Три сестры, три жены, три судьи милосердных

      открывают бессрочный кредит для меня.

* * *

      Глаза, словно неба осеннего свод,

      и нет в этом небе огня,

      и давит меня это небо и гнет —

      вот так она любит меня.

      Прощай. Расстаемся. Пощады не жди!

      Всё явственней день ото дня,

      что пусто в груди, что темно впереди —

      вот так она любит меня.

      Ах, мне бы уйти на дорогу свою,

      достоинство молча храня!

      Но старый солдат, я стою, как в строю.

      Вот так она любит меня.

* * *

      Не пробуй этот мед: в нём ложка дегтя.

      Чего не заработал – не проси.

      Не плюй в колодец. Не кичись. До локтя

      всего вершок – попробуй укуси.

      Час утренний – делам, любви – вечерний,

      раздумьям – осень, бодрости – зима…

      Весь мир устроен из ограничений,

      чтобы от счастья не сойти с ума.

* * *

      О. Батраковой

      …И когда под вечер над тобою

      журавли охрипшие летят,

      ситцевые женщины толпою

      сходятся – затмить тебя хотят.

      Молчаливы. Ко всему готовы.

      Окружают, красотой соря…

      Ситцевые, ситцевые, что вы!

      Вы с ума сошли: она ж – своя!

      Там, за поворотом Малой Бронной,

      где окно распахнуто на юг,

      за ее испуганные брови

      десять пар непуганых дают.

      Тех, которые ее любили,

      навсегда связала с ней судьба.

      И за голубями голубыми

      больше не уходят ястреба.

      Вот и мне не вырваться из плена.

      Так кружиться мне, и так мне жить…

      Я – алхимик.

      Ты – моя проблема

      вечная…

      тебя не разрешить.

* * *

      Эта женщина! Увижу и немею.

      Потому-то, понимаешь, не гляжу.

      Ни кукушкам, ни ромашкам я не верю

      и к цыганкам, понимаешь, не хожу.

      Напророчат: не люби ее такую,

      набормочут: до рассвета заживет,

      наколдуют, нагадают, накукуют…

      А она на нашей улице живет!

* * *

      О. Батраковой

      Мне нужно на кого-нибудь молиться.

      Подумайте, простому муравью

      вдруг захотелось в ноженьки валиться,

      поверить в очарованность свою!

      И муравья тогда покой покинул,

      всё показалось будничным ему,

      и муравей создал себе богиню

      по образу и духу своему.

      И в день седьмой, в какое-то мгновенье,

      она возникла из ночных огней

      без всякого небесного знаменья…

      Пальтишко было легкое на ней.

      Всё позабыв – и радости, и муки,

      он двери распахнул в свое жилье

      и целовал обветренные руки

      и старенькие туфельки ее.

      И тени их качались на пороге,

      безмолвный разговор они вели,

      красивые и мудрые, как боги,

      и грустные, как жители земли.

* * *

      Не верь войне, мальчишка,

      не