Запах счастья. Или Девять песен Старой Ведьмы о том, как быть счастливым. Юлия Юшкова-Борисова

голодных людей. Моя бабушка кидала им хлеб и рисковала получить от конвоира удар прикладом в грудь, коль не успеет увернуться. Это мимо моего отца, тогда семилетнего мальчика, в начале зимы 1939-го провезли польских офицеров. В летних шинелях, на тракторных санях. Весной 1940-го в лесу дети нашли их белые обглоданные зверями кости. Они замерзли заживо. Выживали только те, кто в лютый мороз, выброшенные в снег, смогли развести костер, пережить ночь, построить шалаш, выкопать землянку, соорудить очаг.

      Продолжать? Думаю, не стоит. Почти каждая семья, только приоткрой ящик воспоминаний, вспомнит то, что постаралась забыть.

      Отец и его односельчане выработали в себе привычку наблюдать бесчеловечность и посильно сопротивляться ей, кидая хлеб в колонны зэков, а их письма – в почтовый ящик. Но за эту привычку они заплатили очень дорого – они едва не потеряли свою веру в справедливость, по крайней мере, изрядную ее часть. Недостаток этой веры ослабляет жизненные силы, перекрывает потоки душевной энергии, размывает жизненные цели. Наше умение переживать перманентное горе означает его ожидание, согласие с его постоянным присутствием в ближнем кругу жизни. Если горе случается, натренированные на него люди выживают легче и быстрее, чем остальные. Не мучаясь вопросом «за что?», они привычно хранят сухими спички и разжигают костры. Горести и невзгоды уже вписаны в повседневный график их жизни, как чистка зубов. Когда несчастья и катаклизмы проходят, они переключаются в режим их ожидания, держат сухари и топоры наготове, а потому зачастую живут не в полную силу и невесело. Свое недоверие к себе и к жизни они передают детям. «Люди простят тебе любую подлость, но они никогда не простят тебе двух вещей – таланта и успеха», – любил говаривать мой отец. «Он был грустный человек», – сказал про отца его близкий друг на его похоронах.

      Ваша семья, скорее всего, тоже предпочла многое забыть. Но почти наверняка учла уроки былых невзгод в процессе воспитания детей. То есть —вас.

      Когда мы гордимся подвигом своих родителей, мы автоматически запускаем в себе программу его повторения, совершения подобного же подвига. Даже если это не подвиг, а всего лишь сопротивление неблагоприятным обстоятельствам. И даже если их жизнь вовсе не была ни хорошей, ни честной, если они страдали вследствие своих неблаговидных поступков, мы все равно идеализируем ее, как и самих родителей, особенно, если с ними мало общались. Причем, если условий для повторения поступков родителей объективно не возникает, мы их ищем или пытаемся создать сами.

      Ибо один из самых простых механизмов нашего мышления и, вслед за ним, поведения – повторение. В данном случае – повторение жизни, прожитой родителями и другими значимыми для нас и уважаемыми взрослыми. Они выжили – и это прекрасно! Природе больше ничего не нужно. У выжившей бабушки родилась не только дочка, но и внучка – это грандиозно! Это подтверждает истинность и ценность их взглядов