Только для мертвых. Владимир Гриньков

минут, неся в каждой руке по набитому снедью пластиковому пакету.

      – Кстати, я только что вот о чем подумал. Может быть, у тебя не совсем удобно? Так поедем ко мне.

      – Я живу одна.

      – Какое счастье!

      – Не иронизируй. Для женщины это трагедия.

      По ней нельзя было сказать, что для нее одиночество – трагедия.

      – Тяжелые воспоминания, – понимающе кивнул Воронцов. – Он ушел, и сердце твое разбито.

      – У тебя настроение какое-то такое…

      – Какое?

      – Разочарование, – подобрала нужное слово Хельга.

      – Это точно. Жуткий день, сплошные отрицательные эмоции.

      – Я тебе чем-то могу помочь?

      Воронцов взглянул Хельге в глаза и обнаружил, что взгляд ее совершенно серьезен.

      – Нет, вряд ли.

      – Ну, тогда и не плачься.

      Она была очень рациональным человеком, оказывается.

      – Если вот только… – мечтательно протянул Воронцов.

      – Что?

      – Ты можешь, конечно, меня утешить, если честно.

      – А вот это уж дудки, – сказала проницательная Хельга. – Даже думать об этом не смей. В своей постели я сплю одна.

      – Ты придерживаешься на редкость строгих правил, – вынужден был признать Воронцов со вздохом.

      – Вот это ты точно подметил. Родители меня воспитывали в строгости.

      У Хельги, оттого что она нажимала на педали, немного приподнялась юбка, совсем открыв ее колени. Воронцов в который раз вздохнул и отвернулся к окну.

      Зеленый «опель», который уже несколько кварталов следовал за ними как приклеенный, он не заметил. А машина знакомая была. Приметная очень машина.

      Глава 4

      Утром, едва открыв глаза, Воронцов увидел на потолке трещину. Трещина была небольшая, потому, наверное, он ее и не приметил раньше. Голова, к счастью, не болела, но общее состояние было на «двоечку», как определил Воронцов. Даже на «двоечку с минусом», так точнее.

      Он повернул голову и вдруг понял, что проснулся не в своей комнате. Вот почему потолок показался ему незнакомым. На пуфике перед зеркалом, спиной к Воронцову, сидела Хельга. Она так была занята своим лицом, что ни на что другое не обращала внимания. Воронцов опустил глаза и обнаружил, что лежит в костюме Адама. Наверное, его поразил этот факт, потому что он издал какой-то нечленораздельный звук, и Хельга, не оборачиваясь, взглянула на его отражение в зеркале.

      – Привет, – сказала она просто и беззаботно.

      Воронцов поспешно прикрылся простыней.

      – Ого! Ты, оказывается, жутко стеснительный, – усмехнулась Хельга.

      На ней был наброшен короткий, очень короткий халатик, да и тот был не застегнут – в зеркале Воронцов видел отражение ее обнаженной груди.

      – Я ничего не помню, – признался Воронцов.

      – Ты не очень-то оригинален. У вас, у мужчин, это способ обороны, да? Сослаться на амнезию?

      – Мы… мы…

      Воронцов замялся, подыскивая нужные слова.

      – Мы… спали вместе?

      – А ты как думаешь?

      Значит, вместе. Черт