Власть Прозерпины. Марита Мовина-Майорова

дома. И знала, что в какую бы сторону ни шла, рано или поздно всё равно выйдет к селению.

      …В этой части леса она была впервые. Почему до сих пор ей не приходилось попадать сюда? Она не знала и не думала об этом. Её радовало, что нашёлся ещё один уголок леса, не исследованный ею.

      И этот ручей она видела в первый раз.

      …Юноша лежал совсем рядом с водой. Голова его почти касалась тихо струящейся прозрачной влаги. Видимо, силы оставили его в последний момент – невероятная близость желаемого лишила его сознания. Да, цель была достигнута. Но на её достижение было затрачено так много энергии, что обладать ею он уже не был способен. Во всяком случае, сейчас.

      Юноша был без сознания. Красивый. И действительно, совсем юный.

      Она стояла и смотрела на него. Она сразу полюбила его. Чувство вспыхнуло мгновенно. И она мгновенно стала его рабой. Этого юноши. И сразу согласилась с этим. Внутри неё поднималось знание, что ради этого юноши она готова на все. С этого мгновения – он её единовластный господин.

      Она стояла не двигаясь, вся охваченная этими новыми движениями своего сердца, и смотрела на него. Он открыл глаза. Карие, яркие, как два луча.

      Она почувствовала, что он знает про неё все. Он уже знает, что она – его.

      Он молча смотрел на неё и продолжал оставаться неподвижным. Он смотрел на неё, и она пошла на его взгляд. На его призыв.

      Подошла, опустилась рядом с ним на траву, села и положила его голову себе на колени. Склонилась над ним, всматриваясь в его юные черты. Но взгляд, которым он продолжал смотреть на неё, был совсем не непорочным. Завораживающий. Привязывающий. Диктующий.

      – Кто ты? – спросил он.

      – Прозерпина, – ответила она.

      Неправда! Тот юноша у ручья действительно был юн и непорочен.

      Порочной и жаждущей была она, вернее стала такой, как только увидела его, лежащим без сознания, беззащитным в своей обнажённости.

      Его неподвижное тело включило в ней какие-то инстинкты, почти животные, кровожадные. Ей захотелось молодой крови. И потом, это распростёртое тело было её телом! Оно было её! Оно принадлежало ей! Когда-то давным-давно…

      Когда-то давным-давно её тело лежало так же распростёртое и почти мёртвое под деревом. Оно, это её тело, было тоже почти обнажённым, если считать одеждой лохмотья тряпья, которые остались на нём после истязания его шестью насильниками. Тело умирало. Но она в какой-то момент умирать не захотела. Она решила отомстить.

      Её нашёл один человек. Помог выжить…

      Вот что напомнило ей это безжизненное тело. Потому оно и было её. Она имела право. Обладать им.

      О, это жуткое откровение с самой собой!

      Но тогда она подошла к нему. И опустилась на траву рядом с ним. И положила его голову себе на колени. Потому что бросить его здесь умирающим было бы слишком большой местью тем шестерым. Хотя, может быть, лучшим для неё было бы оставить его умирать в лесу. Возможно, тогда ей не пришлось бы испытать столько душевных и физических мук во всех следующих