Горячие ветры. Коллектив авторов

быстро набросила на себя халат и со спутанными волосами зашла в комнату к немцу. Тот отрывисто приказал:

      – Через десять минут я должен кушать, а вечером приду около семи часов.

      – Куда же вы, батюшки-светы, Фридрих?

      Гауптман значительно посмотрел на неё и ответил:

      – Мы будем строить один объект, и я буду там руководить.

      Валентина Никаноровна деланно выказала ему своё восхищение, что очень понравилось немцу. Он решил, что повысил свой авторитет в глазах простой русской крестьянки.

      По 6 ноября 1941 года Фридрих уходил очень рано и возвращался уже затемно. Немцы работали как проклятые.

      Валентина Никаноровна привыкла к такому режиму дня немца. Смирилась она и с его ежедневными купаниями.

      Любу он будто бы не замечал, а малышу иногда давал конфетку или шоколадку.

      Костик односложно говорил «данке шен», брал подарок и убегал в комнату к матери.

      Фридрих Паульсен смотрел ему вслед и негромко говорил сам себе:

      – Ничего, и этого дикарчонка приручим.

      Днём 7 ноября 1941 года гауптман вышел из дома в сопровождении трёх солдат. Валентине Никаноровне и её детям приказал на улицу не выходить. Вечером в окно постучала испуганная соседка и сообщила, что в деревне Крюково взорвали три немецкие автомашины, и погибло несколько солдат из шофёрской обслуги и охраны.

      Едва соседка ушла, пришёл злой гауптман и сходу спросил:

      – Вы ничего не знаете?

      Люба ответила ему на немецком языке, что они были дома, как приказал гауптман, а к ним никто не приходил.

      Немец подумал-подумал и рассказал о произошедших в Крюково событиях.

      – Некоторые ваши жители, Валентина Никаноровна и Люба, не хотят честно служить Германии, их всё равно найдут и расстреляют, а лучше – повесят. Если что-то произойдёт у нас в деревне, то мы расстреляем десять взрослых, а десять детей пошлём в Германию.

      Валентина Никаноровна охнула и стала мелко-мелко креститься.

      Довольный произведённым эффектом Паульсен снял в коридоре сапоги и в носках прошёл в комнату. Перед тем как закрыть дверь, он кивнул Валентине Никаноровне: мол, помой и почисть сапоги.

      Пришлось выполнять приказание.

      Режим охраны вокруг деревни Жилино усилился. Как поняла Люба, объект достраивали, а потому немцы не хотели излишней огласки.

      Люба решила во что бы то ни стало узнать, что это за объект. Вечером 10 ноября 1941 года она попросила разделить трапезу вместе с гауптманом. У немца было хорошее настроение и он милостиво разрешил. Подавала на стол Валентина Никаноровна. Костик стоял в дверях и с обидой смотрел на сестру и на немца. Тот вальяжно махнул мальчику рукой, чтобы и он садился за стол.

      Подав блюдо, Валентина Никаноровна тоже пристроилась на табуретке у края стола. Немец пил рюмку за рюмкой и философствовал:

      – Великая Германия совсем скоро пройдёт парадом по Красной площади. Потом война закончится. Советы мы выбросим за Урал. Я буду здесь большим человеком – землевладельцем. Мне нравится ваша чистоплотная семья, ваша исполнительность и ваша готовность