Тьма и Укалаев. Книга 1. Части 3, 4, 5. Озем

УМЗ – было чрезвычайно оживленное место, рабочих на стройку сгоняли со Среднего Урала, здешнее захолустье забурлило. Николай Седон поступал грамотно – он строил новый город одновременно с заводом, от котлована до современных корпусов, жилые времянки он не планировал надолго. В течение нескольких лет поднялись городские кварталы, заводские работники и прочее население обосновалось там – в Ленинском районе. Шлакоблочные и деревянные бараки на окраине оказались заброшенными – вот их отдали укалаям… Ничего не бывает более постоянным, чем временное… Возникновение Котутя относится к середине тридцатых годов.

      Елена – Я себя студенткой ощущаю. Вообще, вы великолепно осведомлены об укалаевской истории. А что вы делаете в Укалаеве, Вадим?

      Вадим – Укалаев – моя вторая родина, так можно выразиться. Я приезжал сюда, начиная с дошкольного возраста. Кое-кто из отцовской родни из Укалаева. Конечно, они не старожилы, упаси бог – оказались среди эвакуированных в войну, пообвыклись на Урале и остались навсегда. Моя родная тетка учительствовала в старой школе, общалась с видными укалаевцами, в том числе с Межуя. Кстати, Лена, родители Игоря тоже из коллектива укалаевских педагогов – здесь все всех знают. Мой отец являлся сотрудником Устанского музея, но всю жизнь посвятил укалаевской истории – он практически жил здесь – даже больше, чем в родном доме. Прошлое Укалаева представляло для отца живейший интерес. Многое из того, чем сейчас гордится музей Завалишина, что выставляет перед гостями, появилось благодаря моему отцу. Он написал несколько книг, защитил кандидатскую диссертацию – все про Укалаев. Он был настоящим ученым – таких больше нет – энтузиаст, бессребреник, фанатик, он тоже не остановился перед жертвами.

      Елена – Вы говорите про отца больше официально и не слишком-то по-родственному…

      Вадим – Ах, я очень ценю его профессиональную деятельность. Поверьте, я это говорю как специалист. Я закончил исторический факультет УсГУ, остался на отцовской кафедре, сейчас, как отец, тоже работаю в Устанском музее – хотя мне до него далеко…

      Елена – Выходит, ваш отец повлиял на вас – но отцовского энтузиазма в вас не ощущается?

      Вадим – Потому, что я – не отец, и время сейчас совершенно другое. Разумеется, избежать влияния отца не было никакой возможности.

      Елена – Вы будто бы о чем-то жалеете?

      Вадим – Да не жалею я ни о чем! Мой отец прожил счастливую жизнь – получилось, что любимое дело стало его профессией, его заслуги оценили, ему жалеть абсолютно не о чем – даже о жертвах… А я рос с сознанием того, что я – сын Конрада Слепушкина, его наследник не только в биологическом смысле…

      Елена – Понятно. Положение обязывает.

      Вадим – Вовсе не так! Ничего не обязывает. Почему должно обязывать? Сыновья обязательно должны идти по стопам отцов?

      Елена – Ну, так обыкновенно происходит. Я, конечно, не могу с уверенностью утверждать –