Некоторые не попадут в ад. Захар Прилепин

уме – может, в движке закисли контакты, и ей придётся упасть куда-нибудь поближе к нам. Тогда здесь никто не выживет, даже я.

      Другая опасность: случится перелёт. За позициями нашего несчастного неприятеля находился посёлок Троицкое, который мы однажды собирались освободить. А не убить.

      Пока я гонял в голове мысль, какой вариант предпочтительный: сейчас угодить в ад, но с правом на адвокатуру (явный недолёт), либо чуть позже, но стопроцентный, не подлежащий пересмотру (явный перелёт), – сзади хлопнул выстрел.

      Было ощущение, что летящая сначала позади нас, в нашу сторону, потом над нами, потом дальше, прочь от нас, ракета накручивает воздух, как рыбацкую сеть на пропеллер, – со всеми рыбами, птицами, звёздами и облаками.

      Сейчас меня подхватит и понесёт вослед.

      Это было жутко – и я не в силах вообразить чувства тех, в чью сторону она летела.

      Могу угадать два слова, которые произнесены.

      Выставим их отдельной строкой, воткнём колышки по четырём краям: тут умирают. Вот они, эти слова.

      «Ебать, мужики».

      Возможно, потом прозвучали ещё два слова, плюс частица.

      Ещё четыре колышка, чтоб никто глупый на заступил, не натоптал.

      «Ну, всё, пиздец».

      Но тогда я об этом не успел подумать, оттого что ракета – будто бы заметив что-то любопытное – повела себя как живая, разумная, внимательная рыба, и резко пошла вбок.

      Я высунулся из окопа; во-первых, мне было всё равно, что убьют: если она упадёт на посёлок – самое малое, что со мной можно сделать, это убить; во-вторых, с той стороны никто уже не стрелял: воцарилась тишина.

      Наши тоже сидели, щурясь и всматриваясь вперёд.

      Ракета ушла за пределы видимости и жахнула, грохнула, грянула где-то там, вне пределов видимости.

      Расстояние было точно не меньше километра – но ударная волна дохнула с огромной силой, качнула поле, придавила травы; даже хаки на мне, штаны и рукава, на миг прилипли к телу.

      – …херасебе, – сказал кто-то рядом в одно слово.

      Где-то там, где случился взрыв, располагались позиции наших корпусных соседей, – и окраина деревни тоже лежала поблизости: всё впритык.

      «Господи», – подумал я.

      Сплюнул поебень-траву и крикнул водителю:

      – Поехали к чёрту! – мне надо было срочно узнать, куда это попало.

      Напоследок обернулся к бойцам, – «Утёс» молчал:

      – А чего не работаем? Работаем!

      Мы уселись в «козелок» – я на переднее сиденье, и рванули вниз, к посёлку; по дороге было метров тридцать, когда мы находились в зоне видимости с той стороны, а дальше пропадали, – тридцать метров пролетели в миг; на лугу водитель сбавил скорость, чтоб не развалить машину о выбоины и расколдобины, – и тут же, совершенно обыденно, почти не слышные за стрельбой с наших позиций и за надрывом мотора, – в травке, метрах в тридцати, не больше, от нас, подбросив безобидный столб пыли, – жахнул взрыв, и следом ещё один, ближе к нам.

      «Наугад накидывают из АГС», – подумал я отстранённо.

      Это всё чепуха – по сравнению с тем, что