Неформал. Гектор Шульц

в сознание и замолчавший, когда резиновая дубинка ткнулась ему в грудь. Из клуба вышел дядя Володя и сокрушенно покачал головой, увидев кровь и наши грязные тушки. К нему подошел неизвестный мне майор и, посмотрев на нас, звучно отдал приказ:

      – Грузите их, – и добавил, рявкнув на одного из лейтенантов. – Лысых тоже. Хули ты с ними церемонишься?

      В районном отделении милиции было ужасно жарко. Может, сломались вентиляторы, или просто где-то в подвале открылся портал в Ад, но факт оставался фактом. Нас запихнули в общую клетку с загаженными деревянными седушками по бокам. Ребята, морщась и потирая отбитые участки тела, расползлись по помещению. Я осмотрелся и присел с краю, около решетки. Помимо нас в клетке было еще два постояльца. Два бомжа с разбитыми лицами. Мишка попытался завести разговор, мол, «пацаны, за что чалитесь?», но был грубо послан на хуй. От тяжелого запаха мочи меня чуть не вывернуло наизнанку. Я прислонился головой к стене, которая была на удивление прохладной. Андрюха, еле шевеля разбитыми губами, спросил:

      – Вадь, тебе совсем хуево?

      Я помотал головой и ответил:

      – Нормально. Голова раскалывается. Что делать будем?

      – Как уведут пообщаться, я попробую позвонить дядьке. Если не бухает, то поможет, – родной дядя Андрея был отставным милиционером и связи у него были знатные. Сколько раз он вытаскивал нашу компанию из разных переделок, и не вспомнишь. Ухмыльнется в густые усы, погрозит толстым пальцем и прочтет проповедь о том, что нужно чтить Уголовный кодекс.

      – Гансу надо яйца отрезать, – прошипел подошедший к нам Мишка. Левый глаз парня заплыл, нос смотрел чуть в сторону, а губы были разбиты похлеще, чем у Андрея. Хотя я чувствовал, что и сам выгляжу не лучше. Мойша продолжил бурчать, изредка потирая голову с тяжким стоном. – Вообще охуел, фашист ебучий.

      – Он нацист, – по привычке поправил я. – Фашистами называли итальянских правых. А немцы были нацистами. Национал-социализм.

      – Блядь, ты даже с отбитой головой остаешься занудой, – усмехнулся Мишка. – Какая разница? Долбоебы и в Африке долбоебы.

      – Тут еврей прав, – кивнул Андрюха и тяжело сглотнул. – Курить хочется, а все забрали.

      – Вот, вот, – поддержал друга Мойша и жалостливо попросил стоящего у клетки милиционера. – Товарищ милиционер, помогите страждущим, а? Всего пару сигареток.

      – Не положено, – коротко отрезал страж, для пущего эффекта сжав в руке дубинку.

      – Да ладно, – оскорбился Мишка, но замолчал, получив тычок в ногу от сурового Андрея. – Простите, голову отбили.

      – Не заткнешься, тебе еще и почки отобьют, дебил, – прошипел я. Друг поднял руки и отошел к Толику, который что-то обсуждал со Стасом. Дверь в клетку лязгнула, впустив нашего стража и другого милиционера с лейтенантскими погонами. Он кивнул Андрею.

      – На выход. Руки за спину.

      Андрей вернулся через полчаса и шепнул, что позвонил дядьке.