Улисс. Иван Охлобыстин

мертвое, оно пьяное! – будто бы разочарованно констатировала она. – Но и оставлять его тоже нельзя. Конец осени. Сто процентов замерзнет.

      – Что же нам делать? – нахмурился Калугин. – Обратно к дачам тащить?

      – Ближе к колхозному коровнику, – догадалась Елизавета. – Сдадим сторожу, если, конечно, это не сам сторож, чему тоже не удивлюсь.

      – Часто у вас так? – спросил Павел.

      – Я же уже говорила, – горько усмехнулась Елизавета. – Здесь нет времени, здесь всё всегда!

      – Очень философски звучит! – похвалил Павел.

      Неожиданно пьяное тело пошевелилось и пролепетало:

      – Я, Андрей Васильевич Мокрецов, акт приемки не подписывал! – После чего вновь обмякло.

      – Теперь мы знаем, как его зовут и что он ответственное лицо, – вздохнул Калугин.

      С трудом поддерживая мягкое тело Андрея Васильевича, спутники добрались до ворот коровника. Там они уложили «ответственное лицо» на скамейку в «курилке» и постучали в ворота. На стук к ним вышел дедушка в тулупе.

      – Вот и Андрей Васильевич нашелся, – увидев Мокрецова, удовлетворенно сообщил тот. – Зря я Надю в поселок послал. В лесу лежал?

      – В лесу, – подтвердил Калугин.

      – Как вас зовут? – поинтересовалась Елизавета.

      – Как Сталина – Иосиф Виссарионович, – представился дедушка. – Родители так назвали. Это имя – Иосиф Виссарионович, а отчество – Петрович. В полном виде – Иосиф Виссарионович Петрович Плотников. Был такой актер – Плотников – красавец, умница! Но не родственник. Однофамилец.

      – Извините нас, – прервала его разглагольствования женщина. – Нам на электричку надо идти. Опоздаем.

      – Не опоздаете, – разочаровал ее Иосиф Виссарионович, – по вторникам только до четырех, а сейчас уже семь.

      – Как до четырех?! Почему?! – очень огорчилась Елизавета.

      – Ремонтируют что-то к Новому году, – объяснил дедушка и попросил: – Помогите Мокрецова в каптерку отнести. Сам я никак.

      – Эх, дед! – крякнул Павел и начал поднимать тело Андрея Васильевича с лавки.

      Внутри коровника было тепло, влажно и пахло топленым молоком. Под желтыми лампами в жестяных воротниках, разделенные деревянными перегородками смиренно переминались с ноги на ногу два десятка сонных коров. Каптерка Иосифа Виссарионовича находилась в самом дальнем конце строения.

      – Сюда его ложите! – дедуля показал на раскладушку у стены, покрытую старым лоскутным одеялом.

      – Где у вас тут туалет? – полюбопытствовала Елизавета, когда они наконец отделались от пьяного тела.

      – Обратно иди, не доходя два стойла до ворот возьмешь вправо и пойдешь вокруг такой катушки с кабелем, это электрики до весны оставили, там и зеленая дверь с фотографией Гайдара, толстого, не героя, – сообщил престарелый обладатель двух отчеств.

      – Как-то страшновато мне, – призналась женщина и попросила Павла: – Не постоите на стреме?

      – Конечно, – благородно согласился Калугин, попутно наблюдая, как дедушка усаживается за невесть откуда взявшуюся здесь школьную