Улисс. Иван Охлобыстин

во всем вокруг без исключения, даже написанной на мордах дворовых собак. В воздухе звенело предчувствие чего-то такого, что неизбежно вот-вот случится. Но пока здесь точно был событийный вакуум – объяснимая физикой пустота.

      Завтра в нее придет зима. Ослепительно белая стужа. Матушка Зима.

      Дорогу на дачу Павел вспомнил не сразу. Пришлось с полчаса покружиться по полям в округе, пока наконец он не уткнулся в выкрашенные зеленой краской ворота дачного поселка. Ворота были закрыты, но маленькая калитка оказалась открытой. Сквозь нее Павел прошел внутрь, предварительно припарковав свой автомобиль.

      Едва он оказался по ту сторону ворот, они со скрежетом раздвинулись, и мимо удивленного Калугина проехал белый «Фольксваген» с дамой за рулем. Павел было попытался обратиться к ней за помощью, но не успел. «Фольксваген» скрылся за поворотом.

      Павел огорченно вздохнул и зашагал по дорожке, засыпанной влажным гравием, вглубь поселка.

      Однако бродил он недолго и вскоре в сопровождении сторожихи Лилии Ивановны возвратился к своей машине.

      – Лилия Ивановна, я из Швейцарии приехал не для того, чтобы у вас липу обрывать. Зачем мне липа? Я Паша Калугин, сын Сергея Анатольевича с восемнадцатого участка. Вы же паспорт видели! – убеждал хмурую старуху мужчина.

      – И чего?! – недоверчиво капризничала та. – Сейчас любые документы на компьютере за минуту можно сделать, а на мне вся ответственность. А липа – она, знаешь, всегда липа!

      – Что же тогда мне делать?! – всплеснул руками в отчаянии Павел.

      – Ты не в Швейцарии, ты в России, дружок. Не подмажешь, не поедешь, – со значением сообщила сторожиха.

      – О Господи! – раздраженно крякнул тот и полез в портмоне.

      Но Лилия Ивановна решительно отвергла деньги:

      – Ты меня не понял. Нужно насос водокачки на пожарный пруд отнести. Залило. Скоро вонять начнет. Я женщина старая, а из членов кооператива только ты есть и Лизка Бородина. Но у нее маникюр и руки, как веточки.

      – А на машине этот насос можно отвезти? – уточнил Павел.

      Лилия Ивановна с нескрываемым любопытством рассмотрела новый «Лендровер» Павла и постановила:

      – Ну, если заднее сиденье открутить… Хотя я советую на тележке.

      Через полчаса раздосадованный Калугин, в глине с ног до головы, хлюпая промокшими ботинками и стараясь не слишком шевелить ободранным пальцем, вернул тележку во двор Лилии Ивановны со словами:

      – Надо было не полениться и заднее сиденье все-таки открутить!

      – Помню твоего отца! – прислоняя тележку к стене сарая, пустилась в сентиментальные воспоминания Лилия Ивановна. – Настоящий человек был. Когда у моего Николая сердце в семьдесят третьем прихватило, он его на своей спине семь километров до поселка тащил. Зимой. Ночью. В одном пиджаке. Я ему: оденься, Анатолич! А он мне: некогда, Иванна, наряжаться. И чоп-чоп через поле. Да резво так!

      – Да, папа диковатым был, – согласился Павел.

      – Диковатый, не диковатый… Разве это важно?! Был он человек