Улисс. Иван Охлобыстин

у меня есть еще и озеро?! – заинтересовался наследник.

      – Было! – с нелепым энтузиазмом закивал Белянский и добавил: – За несколько месяцев до своей трагической гибели он его продал. В деньгах нуждался. Хотел какой-то редкий часовой механизм купить.

      – И что же? Купил? – еще больше заинтересовался Калугин-младший.

      – Увы, того я не ведаю, – признался риелтор и поспешил сменить тему разговора: – Когда бумагами займемся?

      – Не будем пороть горячку. Нужно дух перевести, – хозяин дома уже совсем овладел собой и извинился: – Простите. Вымотался в дороге.

      – Конечно, я понимаю, – кивнул Белянский. – Пойду. Телефончик у вашего папы в записной книжке, она в секретере, ключ от него за часами на полке, где книги вашего папы стоят.

      – А что, он еще и книги писал?! – опешил Павел.

      – Вы уверены вообще, что он ваш папа? – язвительно пошутил староста.

      – Мы очень долго не виделись. Больше десяти лет, – эта калугинская фраза казалась оправданием перед самим собой.

      – Я вам удивляюсь. Вы находились рядом с таким сокровищем, с такой мудростью, с такой любовью ко всему сущему – и вы не знаете, что ваш родной отец писал книги! – огорченно воскликнул Белянский.

      – Даже не подозревал. А впрочем, это неудивительно – кажется, он сам не знал, когда у меня день рождения. Большие мысли и потенциально «благодарное человечество» украли папу у меня, – начал раздражаться Павел. – Триста литров самогона мне его вернут?

      Белянский поднялся со стула и протянул ладонь для прощания:

      – Простите великодушно! Вечно не в свое дело лезу. Звоните, как соберетесь. Если книги выкинуть надумаете, я с удовольствием их заберу.

      – Не стоит беспокоиться, не буду. Книги выкидывать не умею, – распахнул перед ним дверь Калугин.

      Белянский накинул на плечи плащ и покинул дом.

      Павел прикрыл дверь, огляделся по сторонам и принюхался: это был шафран, сосна, бельгийский табак и старые тряпки. Много старых тряпок!

      Чтобы как-то оживить дом, он попробовал включить радио, но вскоре отказался от этой идеи. Последнее время все средства массовой информации охватила эпидемия случайных фактов, причем в поразительном изобилии и без всякой системы. Политических аналитиков сменяли светские хроникеры, их сменяли зоозащитники или сторонники новых систем изменения сознания и подсознания, а заодно и всей текущей реальности. И те и другие декларировали в эфир знания малозначительные, новости трудноуловимые, информацию, к обычной жизни отношения не имеющую.

      И сейчас звонкоголосая ведущая новостной рубрики с неестественным воодушевлением сообщала о подробностях гибели восьмидесятилетнего пенсионера-рецидивиста Пяточкина, расстрелянного киллером в момент получения стариком бесплатного валидола в аптеке районной поликлиники. Старик оказался тоже не промах и в долгу не остался – метким выстрелом из своего пистолета проделал сквозную дырку от одного уха убийцы до другого.