Как из далеча, далеча, из чиста поля…. Сергей Тимофеев

на нее не польстится – рыбой отдает так, что мочи нет, ан голод не тетка. Достал Алешка лук, стрелки, подкрадываться стал, на беду – мало того, на дерево сухое наступил, ухнуло, подобно грому небесному, еще и нога в мох провалилась, едва удержался, чтоб не упасть. Цапля же, понятное дело, дожидаться его не стала.

      Как совсем стемнело, Алешка на дерево забрался, глянуть, не видать ли где огонька. Не видать. Снова слез, прислонился к дереву, уснуть пытается. Сколько ж он за день отмахал? Это только кажется, что много, на самом же деле, лес дорогу скрадывает. А еще, не вспомнил, попросился ли у лесовика. Ежели нет, себе дороже, будет кругами вокруг одно места водить, так до седины и проходишь. Или пока звери не съедят. Хорошо хоть, у дерева попросился. А спал ли, нет, не поймешь. Больно уж голодно.

      Поутру, как развиднелось, Алешка больше не за озером следит, а тропки высматривает. Хорошо бы, людьми хоженая, но ежели зверем – тоже сгодится. Не лягву же ему ловить. Этих вон сколько вокруг прыгает. Нет, чтобы зайцы… То еще удивительно, у них возле города ягодников – море разливанное, а здесь – пусто.

      Солнце за полдень перевалило, когда увидел на дереве карезу. Тоже, конечно, добыча незавидная, ан ты ее попробуй, добудь. Ежели заметит, чтоб близко к себе подпустила – такого не бывает. Не заметить же Алешку, да еще коня его, про то и речи нет. Ишь, как головой вертит!.. Ан выбирать не приходится.

      Опять Алешка с луком и стрелкой в обход подался. С такого-то расстояния ему хорошо бы в дерево угадать, куда там – в птицу. Крадется, дыхание затаив, только и птица не дремлет. Ждет-пождет, а потом, – раз! – и уже на другом дереве сидит. Недалеко от прежнего, а дистанцию сохраняет. Вернется Алешка обратно, за конем, и птица вернется. То ли у нее гнездо здесь где-то, то ли надсмехается – не понять. Махнуть бы на нее молодцу рукой, только ведь выбора особого нету: либо карезу добыть, либо опять целый день голодным оставаться. Потому как иная добыча запропастилась куда-то. Не иначе, все-таки, забыл Алешка у лесовика попроситься, вот он и прогнал зверя-птицу с его дороги.

      Не заметил молодец, по кустам лазаючи, как солнышко к закату клониться стало, как темнеть в лесу начало. Упорхнула кареза, а он так ни разу и не стрельнул. Да что там стрельнул – тетиву ни разу не натянул. К тому же, озеро, в азарте охотничьем, потерял. Был ориентир один-единственный, и того не стало. Пришлось опять на дерево лезть, высматривать. Не помогло. Не видать сквозь деревья, нужно место, какое повыше, выискивать. Случаем ли, нет ли, подался Алешка в ту сторону, куда добыча его улетела. Сколько-то шел, ни о чем особенно не помышляя, и оказался возле холма лесного. Из земли камень торчит, седой весь, а за камнем – дыра, в рост человеческий.

      Может, есть там кто? Зверь какой. Не тот самый, который тебя съесть может, а которого, наоборот? Алешке сейчас хоть медведя подавай, слопает, и косточки оближет. Лук со стрелкой изготовил, коня подалее отвел, сам в кустах напротив спрятался, да ка-ак метнет в дыру камень, размером со свою голову. За ним – другой,