Нет жизни друг без друга (сборник). Георгий Баженов

именно тот человек, с которым якобы я поддерживаю супружеские отношения, нельзя ли мне сослаться на вас?

      – То есть как? – изумилась Екатерина Марковна.

      – Ну, я скажу: это, мол, такая-то, Екатерина Марковна Евграфова, проживает по такому-то адресу и так далее…

      – Да вы сумасшедший! – невольно вырвалось у Екатерины Марковны.

      – Но это же понарошке. Только чтоб развели поскорей. И чтоб человек был реальный. Чтоб в случае чего подтвердил: да, так все и есть. А больше мне ничего не надо. Ничего! Помогите, Екатерина Марковна!

      – Нет, вы определенно ненормальный, – с нажимом произнесла Екатерина Марковна. – Мало того, что муж путался с вашей так называемой Жан-Жанной, так вы еще меня хотите вплести в эти дела. Да вы представляете, о чем вы вообще говорите?! Или вы настолько спились, что потеряли всякое представление о реальности?

      – Я не спился. Я вообще не пью. А это так – для храбрости. От растерянности.

      – Знаете что, Нуйкин, избавьте меня от ваших объяснений. Кто вы, что вы, какие там дела у вас с женой, – меня не интересует. Все! И на этом конец! – Екатерина Марковна поднялась с места.

      Нуйкин в смятении и даже в некотором испуге тоже привстал с табуретки.

      – Я ведь только хотел… думал, вы, как собрат по несчастью… А вы не поняли. Обиделись. Зря! Я не хотел… извините!

      – Все! Все! Ей-богу, есть предел человеческому терпению. Вся эта грязная история мне вот так надоела! – Она чиркнула ладонью по горлу. – Уходите!

      – Ухожу, ухожу. – Нуйкин, прижав руки к груди, округлив глаза, попятился к выходу.

      – И чтоб больше не звонили мне! Не ходили! Не торчали! Чтоб духу больше вашего не было! – не на шутку разошлась Екатерина Марковна.

      Семен Семенович поспешно оделся, причем в последнюю секунду выронил из рук портфель, откуда веером посыпались газеты, журналы, пробки от пивных бутылок.

      – Я сейчас, сейчас, мигом… – В спешке он засовывал газеты и журналы как попало.

      – И пробки забирайте! Не пьет он… А чего пробки с собой таскаете?

      – А это, – он поднял на нее глаза, – я пиво пил. Не выбрасывать же пробки на улице?

      – Ишь какой… Ну, ладно, забирайте все поскорей!

      Наконец он вышел за двери.

      – Извините, Екатерина Марковна, я… – Он хотел еще что-то сказать, оправдаться, но Екатерина Марковна решительно захлопнула дверь прямо у него под носом.

      Вот так же хлопнула она дверью, когда Евграфов пошел умирать к Жан-Жанне. Он, конечно, не знал, что пошел умирать, и она не знала, никто не знал, но именно так все случилось. Она спросила его тогда:

      – К девкам своим потащился?

      И он ответил. Он усмехнулся:

      – Ну да. К девкам.

      – Чтоб ты сдох там! – И с грохотом захлопнула дверь.

      И он пошел к Жан-Жанне. Он сначала усмехнулся, затем улыбнулся и пошел. Его устраивал гнев жены. Злится – значит, можно взять портфель, повернуться и уйти. А она хлопнет дверью. Самое глупое, что делают жены, – это когда злятся на мужей. Когда ненавидят их. Тогда-то именно спокойно делайте все, что вздумается. Жена может пронять мужа равнодушием.