Нет жизни друг без друга (сборник). Георгий Баженов

наши, – прошептала она.

      – Кто, кто? – как в заклинании повторял он.

      – Помнишь, я была в поселке…

      – Когда? Только не врать! Убью!

      – Ну, тогда… после того, как я приходила к тебе на Неруссу. Когда ездила потом в поселок, за продуктами.

      – Ну?!

      – Там все и случилось…

      Он смотрел на нее как на сумасшедшую. Не верил. Не мог и не хотел верить.

      – Кто он? – снова спросил он, на этот раз совсем тихо.

      – Кажется, студент. Из Ленинграда. Они там ехали дальше, на восточный участок, кажется. Пригласили меня. Выпили. Я толком не помню ничего…

      – Дура! – закричал он. – Дрянь! Учти, будешь рожать. Рожать будешь!

      – Буду, – покорно согласилась она.

      – Будет она! – взвился он. – Да ты хоть понимаешь, что наделала?! Мы ее берегли, берегли, а она…

      – Я не знаю… я сама не своя была… Я назло, нарочно…

      Они посмотрели друг другу в глаза. И все стало понятно теперь. Но было поздно. Поздно…

      Рожала она в поселке. Потом Юльку забрали в зимовье. Воспитывали бригадой. Нянчились по очереди.

      Ропота никакого. Никогда.

      Говорили так: наша Юлька, бригадная.

      Каждое утро Екатерина Марковна отводила Юльку в ясли, каждый вечер забирала ее. И будто спала туманная пелена с жизни. Крутилась, вертелась, уставала, но словно глотнула свежего воздуха. Помолодела, подобралась в теле, как если бы расцвела еще одной, более зрелой, женственностью.

      Ясли находились на Песчаной, и нет ничего удивительного, что однажды Екатерина Марковна с Юлькой столкнулась с Семеном Семеновичем. С момента последней встречи прошло месяца два с половиной.

      Лето. Вечер. Душно в Москве.

      Нуйкин поминутно вытирал пот со лба чистым, свежо пахнущим одеколоном платком.

      – А Тося уехала, – как какую-то очень радостную весть сообщила Екатерина Марковна.

      – Уговорили ее оставить Юльку в Москве? – спросил Нуйкин.

      – О, вы догадливый! – рассмеялась Екатерина Марковна. – Если б вы знали, скольких трудов это стоило!

      Нуйкин поманил Юлю на руки:

      – Ну, пойдешь к дяде в гости?

      Юля настороженно-вопросительно посмотрела на бабушку. И покрепче ухватилась за ее ладошку.

      – Кстати, вот здесь я и живу, – показал Нуйкин на дом. – Не хотите заглянуть? Правда, на посторонний взгляд у нас не совсем, конечно…

      – Право, не знаю, – заколебалась Екатерина Марковна.

      – Ну, как хотите, – проговорил Нуйкин; он не обиделся, нет, просто сказал, как сказалось, а ей послышалось, будто он обиделся, и она тут же добавила:

      – Впрочем, можно, конечно. Правда, Юлька?

      Юля важно кивнула, хотя вряд ли понимала, о чем вообще идет речь.

      – Угощу вас знаете чем? Фирменным кексом! – пообещал Нуйкин.

      Они вошли в подъезд мрачного, тяжелого в своих архитектурных излишествах дома, в котором, чувствовалось, жили не простые жильцы. Жили избранные.

      Дверь, в которую Нуйкин вставил ключ, находилась на первом этаже, сразу, как только пройдешь