Мы, дети золотых рудников. Эли Фрей

Завтра же отправлю жалобу. А еще надо сообщить в санитарную службу, чтобы обработали все карусели. Наверняка мальчишка притащил на себе кучу микробов. Не хватало еще заразиться! Ханна, ты мыла руки после улицы?

      – Мыла.

      Я все еще ищу кусочки крыши для замка, стараюсь говорить спокойно. Весь гнев и всю свою ярость прячу в невидимый сундучок.

      – Вымой еще! И возьми с верхней полки антибактериальное мыло!

      – Хорошо, папа, – встаю я и послушно иду в ванную.

      – Три раза, Ханна. Мой руки три раза и не меньше чем по десять секунд! Я слежу за тобой из гостиной и считаю вместе с тобой!

      – Да, папа.

      Я мою руки так, как сказал папа, вслух громким голосом отсчитываю секунды и думаю, что никогда раньше мои любимые и обожаемые родители не были так далеки от меня, как сейчас.

* * *

      Перед выходом из дома я глубоко вдыхаю. И выдыхаю. И снова вдыхаю. Я знаю, что меня ждет за калиткой. Это надо просто перетерпеть… Всего полминуты позора – и я убегу. Уйду в nebel, где меня ждет мой Кит. Мой друг. Мой защитник. Мой могучий Wal. Нужно просто пробежать через весь этот кошмар. Полминуты – и я свободна.

      Я толкаю дверь. Солнечный свет слепит глаза, и некоторое время я не могу видеть.

      – Müllbraut! Невеста с помойки! Глядите, вон она идет, Müllbraut! Помоечная невеста!

      Перед калиткой у забора стоят все девчонки и мальчишки с нашей улицы. Ирма подговорила всех… Меня обсыпают листьями и мелкими камешкамии. А кто-то кидает в меня банановую кожуру и банку из-под газировки.

      – Müllbraut! – Злые девчонки и мальчишки обступают меня, не давая прохода.

      – Пожалуйста, дайте пройти! – отчаянно кричу я.

      Все смеются.

      Ирма водружает мне на голову венок из травы.

      – Та-та-та-та-а-ам!.. – пропевает она несколько тактов свадебного марша. – Где же твой женишок, Невеста с помойки? Бросил тебя?

      Они все смотрят на меня с усмешкой. Господи, ну почему они все такие жестокие! Со многими из них я дружила раньше, не понимая, что под их напускной добротой скрываются гниль и чернота.

      Противные дети начинают дергать за волосы и больно щипать за руки. Кто-то дергает за платье, и слышится неприятный звук рвущейся ткани.

      – Пустите меня! – кричу я и закрываю лицо руками.

      Мне так тесно и нечем дышать, хочется упасть на землю, но я из последних сил держусь. Я не доставлю им такой радости, я не упаду!

      Меня ждет Кит-Wal. Надо думать только о Ките!

      Это придает мне сил: я вырываюсь и бегу прочь. В спину мне летят оскорбления и злой смех.

      Бегу по холмам. Бегу к своему мальчишке.

      – Кит! Кит! Ты здесь! – Я бросаюсь на сетку.

      – Что с тобой? Ты как будто от медведя улепетываешь! Чего такая напуганная? – По ту сторону сетки он смотрит на меня испуганно. А потом хмурится, и я вижу, что в глазах его теперь пляшут злые чертенята. – Опять эти ведьмы тебе что-то сделали? Ух, я им щас!

      Он в сердцах резко проводит rohr по забору.

      По округе разносится жуткий звук: ре-та-те-тет…

      – Нет,