Элемент 68. Александр Дергунов

до скорости света, глаз сшивает мироздание в единое лоскутное полотно. Оттолкнувшись утром от тугого восточного горизонта, око может бесконечно скользить по монотонному пейзажу, пока не упрется в оранжевый занавес заката.

      За закатом наступает ночь. Про деревенскую ночь – густую, непроглядную, жутковатую – Алексей до переезда сюда ничего не знал.

      Деревенские сумерки скатывают рулон горизонта к наблюдателю, как нерадивый муж пинает ковер. Пропадает перспектива, пейзаж становится плоским. Размытые контуры передвинуты от горизонта к забору. В безлунные ночи темнота перехлестывает через ограду и заклеивает окна черным бархатом. В такие вечера Алексею казалось, если он захочет выйти, то вязкая темнота не позволит отворить дверь. В дни черного новолуния Алексей хотел сбежать в столицу. Вспоминал, что после заката город совсем другой.

      Город ночью щедрый. Пространство, одолженное у человека при свете, город ночью возвращает сполна. Раздвигает горизонт до далеких огней телебашни. Запаляет свечи небоскребов, воткнутые в маслянистые ломти кварталов. Приставляет косые подпорки прожекторов к шпилям сталинских высоток.

      Ночной мегаполис похож на освежеванную тушу. Вывернут наружу. Выставил внутренности напоказ. На максимум выводит контрастность в витринах бутиков. Высаживает ярких женщин за окнами ресторанов. Оживляет шторы квартир силуэтами людей, обнаженных до полутени.

      Кровеносная система мегаполиса насыщается темнотой. Красные тельца стоп-сигналов пульсируют в артериях магистралей, продираются сквозь тромбы дорожных пробок, рассасываются по тонким сосудам переулков. Ярко-рубиновый центр прокачивает через свои предсердия эритроциты автомобилей, заряжает их и выдавливает через клапаны мостов. Ночной город – это бешеный драйв, пульс сто пятьдесят ударов в минуту, глаза, выискивающие ответный взгляд в барном зеркале. Мегаполис разливает суррогат жизни в кофейные чашки, в запотевшие бутылки, соленые бокалы с долькой лайма и щедро подпаивает злой силой выжатых днем горожан.

      Вне города энергия жизни существует в натуральном, непереработанном виде. Сила сочится из земли, свободной от смирительной рубашки асфальта, из деревьев, у которых небоскребы не крадут солнца, из воздуха без свинцовой отдушки выхлопного газа. Горожанин не может жить этой силой, как не могут дышать в воде млекопитающие, покинувшие океан миллионы лет назад. Алексей задыхался разреженным воздухом деревни. Полного вдоха не хватало, чтобы насытить мозг. Сидел, сгорбившись, на ступеньках. С трудом доходил до дровяного сарая. О походе на обрыв даже подумать боялся.

      Прошло две недели после захвата НИИ. Про Алексея словно забыли. Трубка молчала, черный джип не приезжал. Алексей знал, что приговорен.

      Он больше не встречал Ольгу у калитки. Прятался от света фар в спальне за занавесками. Страх перехватывал горло. Лишь убедившись, что приехал маленький «Пежо», Алексей мог вздохнуть и проглотить спазм. Услышав