Собственная Е.И.В. Кощея Канцелярия. Анатолий Антонович Казьмин

кивнул, козырнул и исчез, а мы разбрелись по нашим временным апартаментам.

      Да, не царские палаты, конечно, но чисто, уютно, вдоль стен навалены кучи веток, прикрытые шкурами, отдохнуть вполне можно.

      Я быстро скинул ненавистный мундир и переоделся в родные джинсы с майкой, припрятанные в необъятном мешке Михалыча. Дед переодеваться, конечно, не стал, он и так щеголял в универсальной местной рабоче-крестьянской одёжке. А Маша, как оказалось, когда мы собрались у маленького костерка рядом с шалашами, так и осталась в своей любимой черной коже. Ладно, пусть пока в лесу.

      Калымдай уже расстарался, накрыв нам поляну. На широких листьях исходили ароматом зажаренные куски мяса, манила запечённым боком истекавшая жиром курица, большие белые грибы, насаженные на палки-шампура соседствовали с караваем хлеба в окружении толсто нарезанных ломтей сала, а отдельно стояли три пузатые бутылки из тёмного, зеленого стекла.

      – Уважил, молодец, – кивнул я Калымдаю, успевшему переодеться в кожу и шкуры да меховую шапку. – Только бутылки убери. Вот победим врага, тогда и отметим.

      Я потянулся за курицей, а Михалыч, внимательно разглядывающий здоровенный кусок мяса, незаметно кивнул мне, мол, можно. Я облегченно вздохнул. Наслушавшись историй о дикарях шамаханах, мне совершенно не хотелось отужинать собачатиной или, того хуже, человечинкой. А, кстати, о дикарях.

      – Калымдай, а что ты про диких говорил? Это кто такие?

      – Орда, – коротко пояснил он.

      – А ты сам разве не из Орды?

      – Из Орды, – кивнул он. – Только я, по указанию отца нашего, Великого Кощея, был отправлен учиться воинским наукам, а эти, – он презрительно махнул рукой в сторону, – только и могут, что толпой навалиться да на лошадках скакать. Больше мешают тут, демаскируют.

      – Вона как… А где учился-то?

      – В Первой Императорской военной академии офицерского состава имени царя Кощея, – отрапортовал Калымдай.

      Ну, надо же. Кощей не переставал меня удивлять. А я-то считал, что тут самые настоящие дикари бегают, только и умеющие, что из луков пулять. Хотя, Калымдай тут же подтвердил, что я не сильно ошибался.

      – У меня в роте, господин генерал, ребята все лично мной обучены, делом проверены и не извольте сомневаться, любое задание выполним и Кощея-батюшку не подведём. И за ордынцами присмотрим.

      – Вот и ладно.

      Я уже расправился с курицей, Михалыч тоже довольно отдувался, а Маша доедала бутерброд с грибами, кокетливо отставив мизинчик.

      – Хорошо, Калымдай, давай вводи меня в курс дела, расскажи обстановку на сегодняшний день.

      Калымдай вскочил, стал смирно и уже было открыл рот для доклада, но я его перебил:

      – Стой. Ты мне еще рапорт в трех экземплярах предоставь. Мы о чем с тобой договаривались? Давай-ка лучше по-простому.

      – Виноват, Федор Васильевич, – он опустился на землю. – Был нами завербован казначей царский, Тюря.

      Калымдай сплюнул:

      – Мерзкий человечишко, но польза от него есть. В работе находятся думный дьяк Груздев да начальник охраны царской