Жили-были… были-Жили. Алексей Алексеевич Иванов

растёт дитя

      У деда с бабкой – им забавы для.

      Наверное, похож сынок на мужа,

      Тебе который вовсе и не нужен.

      Да и другим не очень-то нужон —

      Повеса-переросток и пижон.

      Одна теперь воспитываешь сына.

      В деревне сплошь безрадостна картина —

      Ведь не осталось молодых парней,

      Кто б мог составить пару ей.

      Пойду схожу на почту, до Катерины… в гости,

      Немножко разомну старушьи кости

      Да позвоню по делу одному».

      Прошла по улице,

      Слегка зажмурившись,

      Открыла почты дверь. Шагнула в полутьму.

      – Ну, здравствуй, Кать!

      Тебя сегодня не узнать.

      – Здоровоньки, бабулечка Матрёна!

      Да, жизнь моя уж слишком замудрёна,

      Всё бьёт ключом… по голове.

      – Так, значит, так нужно тебе.

      А наша женская стезя – терпеть, молиться…

      – Работать задарма и – веселиться.

      – А я уж отработала своё,

      Да и веселье – дело не моё…

      (Здесь тот, кто повнимательней, подумал,

      Прикинул и решил, что автор обманул, мол,

      И усмехнулся, возраст бабушки считая.

      Напрасно. Матрёна эта – не супруга Гавриила,

      Она давно почила.

      И век сейчас другой, и женщина другая.)

      – С ребёнком-то справляются дед с бабкой?

      – Справляются! Он с ними в огороде, с тяпкой…

      – Глядишь, так сызмальства приучится к труду.

      Оно на пользу только… не во вред ему.

      Ты знаешь, по какому делу я приковыляла?

      Мне нужно позвонить, а я очки сломала,

      А без очков не вижу ни черта:

      Ни цифр не разгляжу, ни где черта.

      Мне номер дали… только мне, незрячей,

      С такой простой не справиться задачей.

      – Бабуля, номер-то какой?

      – Да вот он… на бумажке, под рукой.

      Пошли гудки из трубки телефона,

      И голос вдалеке услышала Матрёна.

      Волнуясь, стала что-то отвечать,

      Просить о чём-то, а в глазах печаль.

      Не слышит Катя всех подробностей беседы,

      Матрёны просьбы и на них ответы,

      Но грязное ругательство «мать-мать»,

      Что беспрестанно стало долетать,

      Сдавило сердце сердобольной Катерины:

      «Ну как же можно так? Ведь это же – скотины!!!

      А если человек – то должен понимать:

      Она же – МАТЬ!»

      Обида женщины такой была безбрежной,

      А глубина – в словах не передать.

      И плачет – в своём горе безутешна —

      Вся оскорблённая Россия-мать…

      . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

      Хороший он мужик – Глава района,

      С ним можно завсегда поговорить.

      Но… «Почему-то он сегодня разъярённый,

      И лучше вам к нему не заходить»,—

      Так говорила молодая секретарша

      Тому, кого любила, намечала, берегла,

      И выбирала дяденек постарше,

      Способных на амурные дела.

      Поскольку женщин она явно не любила,

      То пропускала всех, кого могла,

      И в небесах душа её парила,

      Когда