Остров. Татьяна Свичкарь

и дальше сорваться – в полёт, к облакам.

      Но Лариса торопила их продолжить экскурсию.

      – А это – зимний сад, – она распахнула двери в стеклянную галерею. И как своя – своим, чуть понизив голос, добавила, – Будь моя воля – я бы тут теплицу сделала. Представляете, сколько можно помидоров-огурцов развести? Так нет, они тут типа расслабляются. Хотя приезжают три раза в год.

      К высокому потолку вились, тянулись лианы с неведомыми названиями. Орхидеи, которые у себя на родине почитаются едва ли не за сорняк – выступали тут королевами. В углах теснились мохнатые пальмы. В центре фонтана стояла фигурка девочки, вода текла из её ладоней, сложенных «лодочкой».

      – Пошли, сад покажу, – чувствовалось, что садом Лариса гордилась, – На этом месте прежде дом какой-то бабки стоял, а к забору помойка примыкала. Валерий Юрьевич землю купил, помойку ему убрали, всё тут снесли. Но земля под уклоном осталась – видите, поэтому сад пришлось разбивать – террасами.

      – А вы меня не познакомите с…, – бабушка на миг запнулась, вспоминая имя. Не с «хозяином» же действительно говорить, – С Вадимом Юрьевичем?

      – Ой, да… Да он спит, наверное…

      Все вместе они вернулись в «господский» дом, и Лариса приоткрыла одну из дверей. Тут Настя заметила, что Мурзик забоялся сидеть один, и нашёл её, бежит следом. Она вновь подхватила его.

      Это была небольшая комната, скупо обставленная, напоминавшая больничную палату.

      – Точно спит. Ну, пойдём дальше, я вам покажу, как топить, если холодно станет…

      Женщины ушли, а Настя снова приоткрыла дверь, тихонько вошла и села на стул у постели. Человек её чрезвычайно заинтересовал. Он лежал на спине, мускулистая рука закинута за голову. Он лежал так неподвижно уже несколько часов, потому что нашёл позу, в которой болело меньше. Но Настя этого не знала. Она видела, но не умела ещё выразить, что в лице его есть что-то мальчишеское. Только мальчишка этот был взрослый и усталый.

      Коту надоело: сколько, в самом деле, можно сидеть на руках? Он почти беззвучно мявкнул, и начал выкручиваться из Настиных объятий, настаивать, чтобы его спустили на пол.

      Человек открыл глаза. Они тоже были уставшие и припухшие – как будто он видел тяжёлый сон и совсем не отдохнул. Человек всмотрелся в Настю.

      – Привет, – сказал он хрипловато.

      – Привет, – отозвалась она, деловито поправляя в руках кота, – А вы вправду сказали, что Тумана брать нельзя?

      – Чего? – он даже голову к ней повернул, вслушиваясь. Прищурился, – Какого тумана? Это ты о чём?

      – Моего Тумана. Он не лает почти. Зато он умеет прыгать в форточку, ждёт меня у магазина, на задних лапах стоит – сколько хочешь. И ещё «хайль Гитлер!» делает.

      – Это как? – переспросил он.

      – Ну, вот так лапой, – Настя показала, – Вперёд её и вверх поднимает. А сам при этом приседает – смешно!

      – Так чего ж ты такую собаку бросила? – всё ещё