Альмохад, или Халиф. Л. Дж. Бэзил

не узнает ничего.

      Но что, красавица, за дело?

      Царица взгляд к нему воздела,

      От страха, слабости бледна,

      Готова пасть пред ним она,

      Но руку, что меча надежней,

      Он предложил ей осторожно,

      К подушкам затканным подвел,

      Заставил сесть, придвинул стол,

      Налил вина, чей стаж почтенный

      У всех здесь зависть вызывал —

      Хоть толк в вине тут каждый знал —

      И вот румянец постепенно

      В лице прекрасном заиграл —

      Он с наслажденьем увидал.

      Затем с досадой так сказал:

      – Как ты пришла неосторожно!

      А вдруг тебя бы кто узнал?

      Аллах во тьме оберегал

      Сюда твой выход неотложный.

      Теперь скажи, зачем ты здесь?

      «Ты знаешь». – Нет. – «Спасаю честь

      И жизнь». – Кого же? – «Короля.

      Она меня сюда лишь привела.

      Другой причины я не знаю».

      – А город? А его народ?

      «Его? И мой. Я уповаю:

      Спасу его – он в свой черед

      Спасет несчастное Толедо».

      – Вот бесполезная беседа!

      Я знаю: страшны те слова,

      Но все ж скажу: его глава

      Здесь скоро возлежит на блюде.

      Пусть золотым оно хоть будет,

      Хоть медным – мне то все равно.

      Скажу, царица, я одно:

      Нам в жизни больше не пресечься,

      Я шанс ему не упущу

      И с ним Кастилию сражу.

      Им стоит всем поостеречься!

      Твой муж напрасно с Барбароссой

      Союз против меня сплочал

      И Императора здесь ждал.

      Иль Альмохадов он не знал?

      Архиепископ ваш безбожный

      Все наши земли посжигал!

      Теперь предел договоров

      Я сам своей рукой назначу,

      Аллаха накажу врагов…

      Элеонора, свет мой, плачешь?!

      «Нет, я не плачу. Нет еще…»

      Но слезы по щекам ее

      Уже алмазами катятся

      И не хотят остановляться.

      «Как ненавидишь ты его!»

      – Да, что ж поделать. Но, послушай:

      Когда весне весь мир послушен,

      Когда она и к нам пришла,

      Мой брат восстал против меня.

      Наместник полный всей Испаньи,

      Тогда он золотых гор данью

      Делиться вдруг не захотел.

      Он переправиться сумел,

      Желал сместить меня с престола,

      Занять с войсками Марракеш,

      Тогда войска – с конем и пеш,

      Все близ Атласских гор схватились.

      Мы, королева, лучше бились

      В палящем зное солнца злого,

      И я уменьем победил.

      Ему жестоко отплатил,

      Но день победный помню смутно.

      Как вижу я прием прилюдный

      И мой весь мраморный покой,

      Где видно из окна немой

      Зеленый мрак садов Менара.

      Я помню ощупь покрывала

      И жар внутри – я болен был.

      Я умирал, почти не жил.

      И в этот час король почтенный,

      Бургундец этот дерзновенный,

      Шакал, послов мне посылал.

      И ты бы знала, Леонора,

      С