Альмохад, или Халиф. Л. Дж. Бэзил

дь фруктов пышной свиты

      Бокалы пенные стоят,

      С подносами гостей обходят,

      И все вина приемлют подать

      И тосты громко говорят.

      За что же пир? Кому здесь слава

      Рукой Аллаха вручена?

      И кем запретная отрава

      Для мусульман – огонь вина —

      Сегодня всем разрешена?

      Вот он – Юсуф Якуб Правитель,

      Из Альмохадов – «Победитель»,

      Отныне и навек времен

      Ему сей титул оделен.

      За то, что он победой знатной

      Продолжил свой берберский род,

      Что он храбрец и витязь статный,

      И весь Халифа чтит народ.

      Уже давно за полночь било;

      Уже седой Гвадалквивир

      Принес ночной прохлады мир;

      Уж беспокойные светила

      Неспешно плыли над землей,

      Сверкая блеском в тьме густой;

      Уже луна над всем царила…

      Но город все еще не спал.

      В нем шум никак не утихал:

      Здесь все Халифа прославляли.

      Отряды воинов меж собой

      Поход удачный вспоминали,

      И каждый пил за брег родной.

      Ведь тут смешались все народы.

      Ислам своих мечетей своды

      Давно над югом поднимал.

      Теперь Якуб войска призвал,

      И все с восторгом подчинились.

      Здесь мавры из Магриба бились,

      Приплыв с Халифом на судах.

      Умелые, с мечом в руках,

      К пустыням Африки привычны,

      Они низины необычной,

      Где пролегал Гвадалквивир,

      Еще не знали. Их Эмир

      В деяньях тверд, хоть и неспешен,

      Свои дворцы под Марракешем

      Уже давно не покидал.

      Он, как лисица, случай ждал,

      И вот вдруг день его настал.

      Алела кровью Гвадиана,

      Как меж собою оба стана

      Подобно двум ручьям слились.

      Там крики смертные неслись,

      И ржали, бесновались кони.

      А тех, кто мыслил от погони

      Арабских всадников спастись,

      Ему вослед они неслись

      И в прах на землю повергали.

      Три сотни тысяч доброй стали

      С одной Севильи мавр поднял.

      Несметных черных войск навал

      Равниной страшно растекался,

      Их было всех не перечесть.

      Король кастильский в приступ рвался,

      В пылу свобод, спасая честь,

      Испанец, он не ждал подмоги

      И на врагов один напал.

      А на холме на всю тревогу

      Безмолвно Аль-Арак взирал.

      Аларкос – крепость боевая,

      Воздвигнутый в пустыне храм

      Сегодня солнце иссушает,

      Развалины одни лишь там.

      Огромный холм венцом ложится,

      Среди долин река струится,

      И видно ныне на холме

      Лишь бреши крупные в стене.

      Но в битвы год, для поколений

      Аларкос не достроен был.

      Еще не ведал он сражений,

      Еще кресту не послужил,

      А враг его уже сломил.

      Он дал кровавое названье

      Разгрому пылких христиан,

      Их бегство зрел, внимал стенаньям

      И стал добычей мусульман.

      Вот наконец спустился вечер;

      Давно уж завершена сеча;

      Давно разгромлен вражий стан.

      Уж сколько, сколько христиан

      В плен к магрибинцам здесь попали,

      Десятки тысяч их сгоняли

      В оковы рабства заковать.

      Уже укладывались спать

      В доспехах воины утомленны,

      Без сил доспех разоблачить.

      Иные в Гвадианы волны

      Сходили лошадей омыть,

      И гулом лагерь весь полнился.

      Но где Халиф? Он славно бился,

      Его глагол у всех в устах.

      Но нет его. Где ж? На конях,

      С отрядом воинов приближенных

      В Толедо он свой путь стремит

      В тени холмов успокоенных,

      И дико конь под ним храпит.

      Спешат всю ночь. Все, доскакали!

      Усталы кони в ступор встали:

      Пред них ущелье и река.

      Якуб