Повесть об Анне. Владимир Олегович Яцышин

в глупую тишину. Внутри профессора появляется какая-то дрожь и внезапно сокрушается звон. Громкий, на весь кабинет, настолько неожиданный, что Охрименко вздрагивает. Теперь он нервно смотрит по сторонам, а Анна, улыбаясь, глядит на него. Источником звона оказывается чашка. Большая, зеленая чашка, стоявшая на столе профессора возле стопки бумаг. Она внезапно соскользнула со стола и упала, чуть не разбившись. Так магически она рухнула, словно ее кто-то толкнул. Он уставился со страхом на Анну, понимая, что сказать ей что-то по этому поводу будет признаком собственного безумия – она ведь ничего не делала, чашка упала сама. Но, Анна, усмехаясь, испытывающим взглядом, смотрела на профессора, словно причина все же была в ней. Она усиленно изучала его растерянность.

      – Есть немного, – произнесла она с непринужденной легкостью, словно ничего другого она и не могла сказать.

      – Что? – скривился профессор, пытаясь унять дрожь рук.

      В кабинет его открылась дверь, он увидел ассистентку, она вошла, и он с облегчением вздохнул, словно был рад тому, что есть еще вокруг люди кроме этой пациентки.

      Ассистентка, провинциальная рыжеволосая девушка, с, яркой цветастой заколкой в кучерявых волосах, сначала робко взглянула на Анну, а затем на профессора.

      – Здравствуйте, – сказала она Анне, затем обратилась к доктору, – прошу прощения, что прерываю…

      – Ничего, – кивнул Охрименко.

      – Просят из кадров распечатать заявление. Мол, у них принтер не работает.

      – И? – кивнул профессор, ощущая уже приходящее спокойствие.

      – У нас-то принтер работает, – лепетала ассистентка, – но бумаги нет. У вас найдется пара листиков?

      – Да, конечно, – ответил Охрименко, наклонился над стопкой бумаг и достал дару чистых листов, – есть немного.

      Он протянул ассистентке листы и чуть не рухнул. «Есть немного» – он сказал эту фразу! Анна произнесла это «есть немного» десять секунд назад! Откуда она знала? Он посмотрел на нее.

      – Все в порядке? – произнесла ассистентка, взяв листы в руку и глядя на бледное лицо профессора.

      – Да… – ответил он, стараясь дышать глубоко и медленно. – Да, Юль, все в порядке.

      Анна улыбалась и с любопытством наблюдала за Охрименко. Ассистентка вышла, закрыв за собой дверь.

      – Видите, – снова изображая наивного ребенка, прошептала Анна. – причина и следствие.

      – Что? – бледный доктор, старался понять ее.

      – Вы ведь чашку опрокинули, когда листочки искали для вашей секретарши? Странно, что чашка упала раньше, правда? Сначала следствие, а потом причина. Очень любопытно, профессор!

      – Иди, Анна, – произнес доктор, наклонился, поднял чашку и поставил ее обратно на стол.

      Анна не сдвинулась с места, все так же продолжала сидеть и с улыбкой смотреть на профессора. Нельзя было сказать, что улыбка эта обладала злым умыслом. О нет, подумал Охрименко, посмотрев на нее. Это не наглая ухмылка, как могло показаться, и это вовсе не насмешка. Он понимал. Это было умиление. С подобными улыбками взрослые