Мы исчерпали лимит наших желаний. Беги или ты обречён. Елизавета Скалецкая

Тебе что-нибудь врач говорил?

      – Ну, мне не говорили, Я слышал, как он разговаривал с моими родителями, В общем переломы руки, рёбер, многочисленные ушибы…

      В его тоне звучала недоговорённость.

      – И что дальше? Я так понимаю это не всё, не так ли?

      – …В общем я…

      – …Ты… – Подгоняла я его.

      – Я больше не смогу ходить

      * * *

      Я провалилась в бездну, где нет никого, я больше не могла слышать ни одного шороха, ни говоря уже о разговорах. Максим лишь отвернулся и шевелил губами. Нам стоило лишь один раз прокатиться в этой проклятой тележке, а теперь мой друг будет всегда кататься в инвалидной коляске, а я буду его везти, куда он хочет.

      Я вышла в коридор, еле дыша и приводя себя в чувства. К палате подошли опечаленные родители Максима. Я никогда не видела их такими подавленными, но это логично, ведь их дитя лежит в этой противной больнице ни живой, ни мёртвый.

      Тётя Юля обняла меня, всхлипывая от такого горя, а дядя Серёжа сидел на лавочке, взявшись за голову руками.

      К нам подходит врач Максима. Тётя Юля и дядя Серёжа в спешке подошли к нему, ожидая положительных замечаний. Александр Владимирович, так звали врача, начал показывать снимки нижних конечностей, позвоночника и грудной клетки Максима. Было видно, что это не лучшая картина для глаз родителей, когда в рёбрах вставлены железные штыки, позвоночник будто перекрутили так, что позвонки вышли из своего строя, а ноги, будто переломанные деревянные палки, которые потом были перевязаны изолентой.

      – Это, конечно, жуткая картина, но я могу вас обрадовать… Это можно исправить.

      Родители Максима будто поменялись в лице, будто они нашли во Враче надежду на случившееся чудо. Они стояли, смотря на эти снимки, и не понимали, как человечество смогло достичь таких высот и дать возможность исправить весь этот хаос, который творился во плоти их сына.

      – Ваш сын снова сможет пойти. Ему необходима операция, но она делается не у нас.

      – А где? – спросила я своим хриплым голосом.

      – В Германии…

      – И сколько это будет стоить?

      Мама Максима была уже готова услышать оглашение круглой суммы.

      Так оно и есть.

      Врач назвал ту сумму, которая была немыслимой для каждого из нас.

      Эти цифры окружили голову и заставляли снова терять воздух в лёгких. Я увидела, как тётя Юля села на лавку, и закрыв руками рот, заплакала, говоря под нос, откуда им взять столько денег?

      А что какается меня… Я продам всё, что можно продать, даже душу дьяволу, я буду просить весь город помочь, я сделаю всё, чтобы мы снова поставили Максима на ноги, хоть я всем благодарна даже за то, что они просто спасли ему жизнь, ведь лучше живой друг-инвалид, чем никакого.

      ГЛАВА 10

      Третий день сентября. Прошло всего несколько дней с того рокового дня. Все эти дни я ходила с поникшей гримасой. Во мне жила обида, гнев и сочувствие. Именно они заглушали физическую боль, которая оставалась фантомом для всех моих синяков, сходящих из серо-буро-малинового