Предел приближения. Кирилл Берендеев

миловидную блондиночку-душечку, живую, точно капля ртути, с пухлым детским личиком, голубыми глазками, алыми губками бантиком – уменьшительно-ласкательные определения просто созданы для описания ее внешности. Да и росточком она не вышла, на голову ниже меня или моей соседки. Интересная деталь, позже, когда я пытался воспроизвести в памяти лицо Маши, оно, подобно все той же капле, растекалось под моими попытками воссоздать его и собиралось вновь, но уже в каких-то фантомных образах, виденных не то на обложках журналов, не то в рекламне на телевидении. И оттого, что я не был уверен, верно ли вспомнил ее лицо, не смешал черты, позаимствовав какую-то часть из образов других людей, ничем не связанных с девчушкой, первое время я не сразу узнавал ее, тем более, что Маша любила менять наряды, порой по несколько раз на дню и лишь отстраненно понимал, что никто другой не может выйти с такой небрежностью из соседней квартиры.

      Меж тем, тогда она, преградив дорогу и выдержав необходимую, по ее мнению, паузу, спросила:

      – Молодой человек, вам не кажется странным что вы до сих пор не знакомы с моей лучшей подругой, – пальцы ее зацепили рукав кофты моей соседки, та повернулась к Маше. – Столько времени вместе живете, бок о бок, а слова сказать не можете. Это неестественно.

      Несколько ошарашенный ее словами, я признался, да это не совсем обычно. Маша продолжила:

      – В таком случае, представьтесь нам.

      Так я узнал, что мою соседку зовут Талия.

      – Обычно все мужики делают такое выражение лица, как и у тебя сейчас, – откомментировала она мои вздернутые брови.

      – Просто редкое имя, – пробормотал я, более удивленный, нежели смущенный ее натиском.

      – Греческое, данное в честь одной из харит, богинь плодородия, впоследствии ставших олицетворением женской красоты и прелести. В переводе означает «цветущая», – Маша говорила как по писаному. – но это ясно и без перевода. Кстати, хариты в римской мифологии именовались грациями и под этим именем известны тебе больше.

      Она хотела еще что-то сказать, но Талия, вмешавшись, остановила подругу:

      – Маш, довольно уже.

      По виду девчушка была лет на десять моложе соседки и, наверное, воспринимала Талию не иначе, как старшую сестру. После коротких ее слов, Маша немедленно замолчала, хотя по-прежнему продолжала стоять на моей дороге. Так и не уступив, задала другой вопрос:

      – Ты давно здесь живешь? В смысле, совсем уже переехал, или еще приходящий?

      – Месяц как поселился.

      – И за это время… все, молчу, молчу. До сих пор приводишь хоромы в порядок? – я кивнул. Маша старательно изображала младшую сестру, до которой нет никому дела и за которую никто не отвечает. – У тебя, кажется, две комнаты? Я вижу, все деньги ушли на покупку. Талия мне рассказывала, что ты один возишься. Дело движется от получки до получки?

      Талия нахмурилась, но я рассмеялся. Давно не слышал