Предел приближения. Кирилл Берендеев

входить она не стала, с порога ознакомилась с моей работой. «Чертовски романтично», – сказала она, сделала ручкой и скрылась. Оставшись у входа, я слышал, как хлопнула дверь. Я подумал еще, что Маша останется у нее, как должно быть делала не раз. Почему-то меня это укололо, не больно, едва ощутимо. Я и забыл об этом, почти нежном уколе, вернувшись к делам. Или, так и не в силах справиться со сборкой шкафа-купе, подумал, что забыл.

      Достал мифологический словарь, нашел статью «Талия». Помимо варианта рассказанного Машей, так именовалась и одна из муз – покровительница комедии, изображавшаяся в виде легкомысленной юной девушки в венке из плюща и с бубном. Не очень, конечно, похоже на ту Талию, которую я знал. Третья сноска: одна из нереид, дочерей морского бога Нерея. Их изображали в виде прекрасных девушек в легких одеждах в неизменном окружении чудовищ бездны. Любительницы танцев, они всегда были благожелательно настроены к морякам, Гомер, упоминая о нереидах, замечает, – именно они принесли доблестному Ахиллу чудесное оружие, выкованное богом огня Гефестом….

      Я отложил словарь в сторону и долго размышлял, вспоминая слова Маши. Она выбрала, как вариант толкования, ссылку на одну из граций, номер два в моем словаре. Случайно или намеренно? Или, быть может, именно так ей объяснила происхождение своего имени сама Талия?

      Интересно, насколько серьезна была она в тот момент, давая толкования. Или испытывала подругу – как недавно испытывала меня?

      Собранный наполовину платяной шкаф остался лежать на полу.

      С утра пораньше я ездил в филиал нашей конторы на другой конец города, в Печатники, спорил до хрипоты с управляющим, потом так же усердно мирился с ним – «все мы под одним боссом ходим», – сказал мне он, окончательно оттаяв. Уходя, позабыл на его столе ведомость. С середины пути вернулся. Домой приехал разбитый, еще по пути некстати вспомнил о шкафе.

      Пока я возился с ключами, дверь напротив распахнулась, показалась Талия. Будто ожидая моего возвращения, улыбалась, искренне и благодушно, и улыбка эта живо напомнила мне о вчерашнем чаепитии.

      – Ты сегодня поздно, – сказала она. – Начальство всегда так относится к подчиненным, или к тебе особенно придирчиво?

      Повернув ключ в замке, я открыл дверь. Талия по-прежнему стояла на пороге, в тигренках-шлепанцах, словно не решаясь выйти.

      – Неудачный день, – ответил я, на ощупь открывая замок.

      – Жаль. Я хотела нанести ответный визит.

      Отказаться я не мог. В этих смешных шлепанцах он выглядела куда как домашнее, женственнее что ли. Такой я не видел ее никогда прежде.

      Впрочем, настоящую Талию знал всего день.

      Я провел гостью в кухню, усадил у окна. Она долго любовалась открывшимся ей пейзажем: детской площадкой, обсаженной чахлыми деревцами, высаженными строителями по окончании работ, – большинству из них суждено погибнуть этой зимой, и потому вид этого парка, получившего название «Мишулина гора» невольно