Пуховик. Александр Головин

месяца жили в просторной квартире у свекрови. Как-то Людмила услышала, как Светлана Андреевна, не особенно стараясь приглушить голос, заявила сыну, что его окрутила какая-то «смазливая прости-господи», и теперь вместо занятий наукой у него одна перспектива – стирать пеленки и гонять ее хахалей. Сняли квартиру.

      Первое время совместная жизнь с Мишаней, вроде казалось, налаживается. Михаил и вправду ни разу не попрекнул, не упомянул об отце ожидаемого ребенка. Людмила, более из благодарности заставила себя не то, чтобы полюбить мужа, наверное, скорее привязалась, позволяя любить себя.

      Свекровь, Светлана Андреевна, не посещала их на квартире, отношений не поддерживала. Даже имя, Андрей, данное первенцу с умыслом, не спасло ситуацию. Михаил, не отличаясь в институте, и на заводе не смог выделиться. Много не зарабатывал, протирая штаны в каком-то отделе. Ситуацию спасали родители Людмилы, раз в месяц, иногда чаще, привозившие из деревни сумки с продуктами. Свекровь совершенно не помогала, но и в жизнь их не вмешивалась, чему Людмила отчасти была рада. Через полтора года она родила от Михаила девочку. Свекровь пришла посмотреть, даже подержала Олесю на руках, а, уходя, заявила, что незачем плодить нищету, и ее сын теперь до конца дней будет на них горбатиться.

      С того дня Мишаню словно подменили. Он стал задерживаться после работы, ссылаясь на чрезмерную загруженность. Дочерью почти не занимался, развенчав общепризнанное мнение подружек, что отцы дочек любят больше. Несколько раз не ночевал дома, уведомив заранее, что будет у мамы, Людмиле и в голову не приходило его проверять.

      Олеся, в отличие от Андрея, была «голосистая», часто и пару часов не давала поспать, привлекая к себе внимание криком. Как-то Мишаня, разбуженный очередным криком вскочил, раздосадованный ударил пальцами по лицу дочь, словно закрывая маленький ротик. Затем дважды наотмашь шлепнул младенца по тельцу, приговаривая:

      – Ты будешь спать или нет! Маленькая дрянь! Будешь! Будешь! …

      Людмила, оттащив мужа от кроватки, влепила ему смачную затрещину, чтоб привести в чувство. Мишаня отскочил в сторону, потирая щеку, выдал тираду, смотря, как супруга нянчит зашедшуюся в крике дочь:

      – Ах, вот ты как! Да! Вот, значит, как! Не зря, значит, моя мама говорит, что я зря твоих выблядков кормлю!

      – Пшшел вон! Дурак! – Вне себя крикнула Людмила.

      – И уйду, – словно ожидая этих слов, кинулся одеваться, – еще как уйду! …

      По прошествии недели, пришла Светлана Андреевна с предложением дать развод сыну. Получив согласие, удалилась, прихватив вещи Мишани.

      После развода Людмила подала на алименты только на Олесю, упрежденная свекровью о неминуемом скандале, если она попытается повесить им на шею еще и сына. Мишаня, словно зомбированный, при встречах молча опускал глаза в пол, укрываясь мамой, которая следовала за ним неотступно. Позже выяснилась причина – мама «выдала его» за экстравагантную, обеспеченную дочь своей подруги. Людмила