Принцесса и прапорщик. Григорий Лерин

разумные. Наталья Васильевна не признает никаких правил, но, тем не менее, она мне нравится и, кажется, очень. Она меня вычислила и хочет обратить в свою бесправильную веру. Может быть, сегодняшний сон – это предостережение, и я опять приближаюсь к развилке.

      Нас в «Лучике» знали, поэтому накрахмаленный Чего Изволите сразу провел меня к столику с моим соком и Натальей Васильевной.

      – Добрый вечер, Наталья Васильевна, – приветствовал я ее.

      – Привет! – капризно ответила она. – Ты знаешь, до чего это, оказывается, нудное занятие – ждать? Постараюсь больше не задерживаться из института.

      Я с удовлетворением отметил, что, несмотря на нудное ожидание, в ее коктейле не хватает двух, от силы, трех глотков и молча пригубил томатный сок.

      Обычно мы перекидывались парой фраз, потом Наталья Васильевна уходила к стойке. Не знаю, как ей это удавалось, она просто сидела с коктейлем, она была не единственной и не самой классной дамой, которые это делали, но ее тут же начинали приглашать на медленный танец. Может быть, все дело в гипсе, я не знаю.

      Сегодня, по-видимому, она не торопилась. Она, вообще, была какая-то не такая. Трезвая, непонятная, как будто ждущая чего-то от меня. Но я никогда не вмешиваюсь в процесс. Я – статист, молча пьющий сок и возникающий в эпизодах только в аварийных случаях.

      Я растерянно взглянул на нее.

      Наталья Васильевна хмыкнула.

      – Окей, лэдиз фест, – сказала она.

      Я не понял, о чем и доложил.

      – А что я говорила тебе по телефону, понял?

      – Кроме одного, – ответил я осторожно.

      – Ну, и…

      – Что стало с Кларой Цеткин?

      Она хлестнула меня взглядом и зло сказала:

      – Ее превратили в миллионы отвратительных папирос.

      Потом неожиданно рассмеялась и предложила:

      – Слушай, братец Иванушка, может, закажем тебе коктейль, и ты превратишься в веселого игривого козленочка?

      – Вы же знаете, я на работе не пью.

      – Ну, а если ты все-таки выходной?

      – Тогда лежу на диване и смотрю мультики.

      Она опять разозлилась, засверкала глазами.

      – Конечно, ты всю дорогу следил, чтобы не превысить скорость, ходячий Устав от караульной службы? Ты состоишь из правил, которые не ты придумал, но ты им подчиняешься…

      Странно, но у меня полчаса назад стрелка спидометра вызвала такие же ассоциации.

      – Мои правила разумны…

      – Правила разумны, устои тверды, мужчина никогда не плачет, поэтому всегда прав. А ты когда-нибудь плакал, Чингачгук?

      Надо же, этот сон приснился именно сегодня…

      – Очнись, комбат! – Наталья Васильевна трясла мою руку, лежащую на столе.

      Я выпрямился.

      – Все нормально.

      – Да, теперь вижу. – Ее рука осталась лежать на моей. Рука просила прощения. – А когда ты сгорбился и уплыл туда, где плачут, было не нормально.

      – Горбатые тоже плачут.

      Я