Киносценарии. Девятый том. Сергей Глазков

на сеновал и видит Игонькина, который лежит посередине магического круга, раскинув руки. Скорик бежит во двор.

      16

      Скорик выбегает на постоялый двор и громко орет.

      – О, Господи! Убили! Как есть убили! Господи! Убили!

      17

      Максим, умывшись из ведра, надевает рубашку и слышит крик Скорика. На ходу надевая сюртук, выбегает из хлева.

      18

      На крик Скорика на сеновал прибегают постояльцы и гости постоялого двора. Крутиус и Чуприна, Дарина и Милка, дьяк Омелько и Исаак, кузнец Иван и Максим, одноглазая старуха. Все видят Игонькина и обступают вокруг. Дьяк Омелько показывает на магический круг.

      – Это точно нечистая сила! Видите, знаки магические? Это сам сатана проводил свои дьявольские ритуалы перед тем, как забрать душу русича в преисподнюю.

      – Ой, лишенько! – Пугается Дарина.

      Максим приседает перед ним и щупает пульс за ухом.

      – Да он живой!

      Максим толкает Игонькина. Тот открывает глаза и смотрит на всех мутным пьяным взглядом. Видит одноглазую старуху, отмахивается рукой.

      – Сгинь, нечистая!

      Постепенно приходит в себя. Осматривает всех, находящихся на сеновале.

      – А вы чего здесь?

      – Так сказали, что вас убили, господин офицер, – сообщает Исаак.

      – Кто сказал? – Интересуется офицер.

      Все поворачиваются к Скорику. Скорик крестится.

      – Он же лежал, как покойник. Ей Богу!

      – Со мной все в порядке, – успокаивает всех Игонькин, – Я, наверное, во сне сверху свалился.

      Он загадочно подмигивает Дарине. Та, смущенно, опускает глаза в пол.

      – Ничего не побил, Серафим? – Спрашивает Максим, – Кости целы?

      Игонькин ощупывает себя и обнаруживает, что под рубахой нет секретного письма. Он лихорадочно проверяет свои вещи.

      – Письмо пропало!

      Все останавливаются. Игонькин поднимается наверх и переворачивает там сено. Все следят за его действиями. Игонькин обводит всех пристальным взглядом.

      Максим незаметно поглядывает на всех, Исаак разводит руки в стороны, Милка качает головой, Дарина сочувственно вздыхает, дьяк Омелько крестится, Скорик плюется, кузнец Иван делает вид, что ему это неинтересно, хорунжий Чуприна задумчиво чешет бритый затылок, сотник Крутиус крутит длинные усы, а одноглазая старуха часто моргает своим единственным глазом.

      Игонькин поднимается на ноги и растерянно ходит по сеновалу.

      – Это ж трибунал! Да что трибунал! Это позор на весь наш род Игонькиных.

      – Подожди причитать, офицер! – Останавливает его сотник, – Письма точно нет?

      – Как в воду кануло, – разводит руки в стороны Игонькин.

      – Давай я ещё раз проверю, – предлагает хорунжий.

      Крутиус кивает. Чуприна проверяет сначала верхнюю одежду Игонькина, а потом его самого. Крутиус вопросительно смотрит в глаза Чуприне. Тот отрицательно вертит головой. Сотник вздыхает:

      – Да! История!

      – Это всё черный человек сделал! – Крестится дьяк Омелько.

      Чуприна задумчиво крутит на голове хохол:

      – Я