Киносценарии. Девятый том. Сергей Глазков

Чуприна.

      – Похороните меня под березою, в крайнем случае, под сосною, – просит Игонькин, – И маменьке отпишите, что погиб, мол, её геройский сын в неравном бою со смертельно опасным противником.

      – Не сумневайся, отпишем, – кивает Крутиус, – И место тебе хорошее подберём, соответствующее твоему стану. На кладбище тебе ж нельзя…

      – Нельзя, – подтверждает хорунжий.

      – По статуту не положено, – объясняет сотник, – Самоубивца.

      – На берегу можно.

      – Ага. Возле оврага.

      – Точно. Его там никто не найдет.

      Игонькин пробует пальцем остриё косы. Режется. На пальце появляется кровь. Игонькин сунет палец в рот.

      – Самому косой не получится, – комментирует Чуприна, – Для таких целей лучше серп взять.

      – Ага. И наточить лучше, чтоб сразу, – советует Крутиус, – А то потом придется мучиться.

      – Я оселок могу дать, – предлагает хорунжий, – Он у меня славный. Вмиг серп наточит.

      Игонькин смотрит на них с удивлением. Он ждет, что те будут его отговаривать от самоубийства, а выходит наоборот.

      – И не уговаривайте меня! Всё равно умру!

      – Только давай скорей, – просит Крутиус, – чтоб засветло похоронить успели.

      Игонькин ставит косу на место.

      – Вы издеваетесь?

      – Ни сколько, – отрицательно вертит головой Чуприна.

      – А вот не буду я сейчас помирать! – Заявляет офицер.

      – Ну, и правильно, – положительно принимает это решение сотник, – Зачем грех на душу брать.

      Чуприна снова закручивает на голове хохол:

      – Вот я и говорю: зачем черному человеку письмо Суворова? Он же души собирает. Один ответ: незачем!

      – Вот и выходит, – кивает Крутиус, – что не он это письмо взял, а кто-то другой.

      – Другой? – Спрашивает Игонькин.

      – Другой.

      – А кто?

      – Вот это и нужно выяснить, – предлагает Чуприна.

      – Правильно! – Говорит сотник, – А ты – «позор»! «Смыть кровью»! Найдешь, письмо и никакого позора не будет.

      – Только трудно это будет сделать, – вздыхает хорунжий.

      – А я знаю, кто нам поможет, – вдруг оживает Игонькин. В его глазах загораются огоньки.

      – Кто? – Задает вопрос Крутиус.

      – Танцюра. Максим.

      – Это кто?

      – Вчера из плена вернулся, – рассказывает Чуприна.

      – Ты уверен в этом, хорунжий? – Сомневается сотник, – Вдруг он турецкий лазутчик.

      – Если б он им был, сотник, ещё б ночью с письмом сбежал.

      – А он согласится помочь?

      – А мы его попросим, – предлагает Чуприна.

      20

      Во дворе стоят Дарина, Милка, Максим, Исаак, кузнец Иван, дьяк Омелько, одноглазая старуха и Скорик. Дверь на сеновал медленно открывается. Это служит сигналом для женщин. Они поднимают руки к небу и принимаются голосить.

      – Молодой какой, а оставил нас! – Начинает Дарина.

      Ей вторит одноглазая старуха.

      – Ой, молодой! Ой, молодой!

      Первым