Зачем учить математику. Иван Александрович Гобзев

несчастной женщины. Виной тому март. Это месяц, когда силы зимы уже на исходе, а весна едва началась, не успев напитать своими соками мир. Солнце, хоть и светит с ясного неба чуть ли не по-летнему, делает это на самом деле так вяло, что вызывает отупение и сонливость. Ученики, разморенные лучами, напоминают умственно отсталых – с такими тупыми лицами они смотрят на Надежду Павловну, а точнее, сквозь неё. Они похожи на бельё, развешенное на веревке во дворе: солнышко светит, ветерок дует, а оно висит себе и покачивается.

      За минуту до окончания урока Надежда Павловна отложила книгу и сказала:

      – В качестве домашнего задания прошу вас дочитать Анну Каренину самостоятельно и подготовить художественный пересказ!

      – Да вы что, Надежда Павловна, мы же дети! – возмутился Сергеев. – Как же это можно читать?

      – Ну ладно, – засмеялась она. – Пускай это будет заданием по желанию, кто сделает, получит пятёрку за четверть.

      Тихонов обрадовался такому раскладу. Каренину он читал, с грехом пополам, правда, местами по диагонали, пролистывая скучные страницы, но всё же до конца дошёл. Пятёрка в кармане, можно будет больше не париться. С лёгким сердцем он побросал вещи в рюкзак и, ловко отвесив пендель проходящему мимо Кислову, направился к выходу.

      – Алёша! – окликнула его Надежда Павловна, – постой!

      – Да, Надежда Павловна? – обернулся он с недобрым предчувствием.

      – Совсем вылетело из головы! Я твоё стихотворение про Громову прочла на учительском собрании! Все были в восторге, смеялись до слёз. Ты талант!

      – Спасибо, Надежда Павловна, – побледнев, ответил Тихонов.

      Боже мой, – шептал он в отчаянии по пути на урок истории – что же ты наделала, дура, какого хрена! Я же прошёлся там по куче учителей! И надо быть полной тупицей, чтобы не догадаться теперь, кто подсунул стихотворение под дверь кабинета истории! А Юлия Федоровна вообще ни разу не тупица …

      На ватных ногах, не замечая ничего вокруг, он вошёл в кабинет истории и сел за свою парту.

      – Что с тобой? – спросил Денисов. – Ты опять на покойника похож.

      – Я походу и есть он.

      Двоечник

      Тихонов не прочитал текст, заданный Юлией Фёдоровной к сегодняшнему уроку. Ему было не до него после истории с Юрием Петровичем. Как можно сосредоточиться и заниматься чем-то, когда тебя пожирает пламя любви и ревности? И то уже подвиг, что он сочинил стихотворение! Хотя, – думал он теперь с тоской, – лучше бы не сочинял.

      Но урок истории шёл своим чередом, Юлия Федоровна вела себя, как обычно, и на её столе листочка с поэтическим посланием не было. Не факт, что она вообще его получила, могла и уборщица с утра зайти и выбросить его, как мусор.

      Завершив обзор новой темы, Юлия Фёдоровна вдруг решила проверить домашнее задание.

      – Кто хочет ответить? – спросила она, дружелюбно глядя на класс.

      Повисло напряжённое молчание, и все как будто окаменели. Так бывает, когда домашнее задание не сделал почти никто. Тихонов с лёгкой презрительной усмешкой оглянулся на одноклассников, как бы говоря: эх, вы, бестолочи!

      Наверно