Империя хлопка. Всемирная история. Свен Беккерт

в основном в домашней работе, ватермашина требовала большего количества энергии, таким образом концентрируя производство на фабриках. Десять лет спустя, в 1779 году, мюль-машина Сэмюэла Кромптона стала кульминацией этих изобретений, объединив элементы «дженни» и ватермашины (отсюда ее название). Мюль-машина представляла собой длинный агрегат с двумя параллельными каретками: с одной стороны стояли катушки с ровницей, а веретена, готовые принять скрученную нить, – с другой. Внешняя каретка, поставленная на колеса, вытягивалась примерно на пять футов, одновременно вытягивая несколько шнуров ровницы. Число шнуров ровницы для прядения зависело от количества установленных на мюль-машине веретен: хотя в 1790-е годы нормой было две сотни, в последующие сто лет это число превысило тысячу триста. Вытянутая ровница затем скручивалась в пряжу и наматывалась на веретена, когда каретка толкалась обратно. В отличие от ватермашины, работавшей непрерывно, пряжа изготавливалась пятифутовыми рывками, но была при этом прочнее и тоньше. Сначала машина приводилась в движение водой (которая оставалась преобладающим источником энергии до 1820-х годов), а позже в основном паровым двигателем (который был запатентован Джеймсом Уаттом в 1769 году)[139].

      С исчезновением дефицита пряжи узким местом снова стало ткачество. Сначала произошло колоссальное расширение надомного ткачества. С новыми машинами и обилием пряжи это был золотой век для ткачей по всему сельскому Ланкаширу и Чеширу, когда десятки тысяч деревенских жителей проводили бесконечные часы за своими станками, пуская в дело быстро росшую в объемах выработку британских прядильных фабрик. Хотя уже в 1785 году Эдмунд Картрайт запатентовал механический ткацкий станок, повышение производительности в ткачестве поначалу шло медленно, а технических проблем с механическими станками было множество[140].

      Растущий класс британских фабрикантов четко понимал, что эти новые машины позволяли им приобретать все больший вес в том самом узловом сегменте всемирного хлопкового комплекса, контроль над которым долгое время ускользал от них: в производстве. В Индии XVIII века прядильщикам требовалось 50 000 часов, чтобы спрясть сто фунтов хлопка-сырца; когорты прядильщиков в Британии 1790 года с использованием мюль-машины на сто веретен могли спрясть тот же объем всего за 1000 часов. К 1795 году им нужно было всего 300 часов с использованием ватермашины или всего 135 часов с автоматической прядильной машиной Робертса после 1825 года. Всего за тридцать лет производительность выросла в 370 раз. Трудовые издержки теперь были значительно ниже, чем в Индии[141].

      Цены на британскую пряжу, соответственно, упали, и вскоре она стала дешевле индийской. В 1830 году британский торговец хлопком Эдвард Бейнс выставил цену на один фунт пряжи номер 40 (это число характеризует качество пряжи – чем оно выше, тем тоньше нить) в Англии 1 шиллинг и 2,5 пенса, в то время как индийская пряжа того же качества и в том же количестве стоила 3 шиллинга

139

Mike Williams and D. A. Farnie, Cotton Mills in Greater Manchester (Preston, UK: Carnegie, 1992), 9.

140

S. & W. Salte to Samuel Oldknow, November 5, 1787, Record Group SO/1,265, Old-know Papers, Rylands Library, Manchester.

141

S. D. Chapman, The Cotton Industry in the Industrial Revolution (London: Macmillan, 1972), 20; Broadberry and Gupta, “Cotton Textiles and the Great Divergence,” 23.