Империя хлопка. Всемирная история. Свен Беккерт

они владели полученным из первых рук знанием о баснословном богатстве, которое можно было добыть продажей ткани. Таким образом, главной проблемой британских производителей хлопка, в двух словах, была трудная конкуренция с индийской продукцией – высокого качества, но при этом дешевой. Как мы уже видели, в XVIII веке британские производители в основном (хотя и не полностью) решили проблему качества, присвоив индийские технологии. Увеличение объемов выработки и снижение затрат представлялось более сложной задачей: сети надомных работников, выстроенные британскими торговцами в сельской местности, оказались в значительной степени невосприимчивыми к повышению объемов производства. Работа была нерегулярной, дополнительных работников в случае необходимости сложно было быстро найти, а транспортные расходы росли вместе с объемами работы. Кроме того, было сложно выдерживать единообразное качество продукции, которая прялась и ткалась на отдаленных фермах. При имеющихся технологиях и социальной организации производства британские надомные работники едва ли могли состязаться с хлопковыми производителями в других частях света. Главным образом им это удавалось на защищенных рынках – отечественном и колониальных[135].

      Главной причиной этой неспособности к конкуренции, однако, были затраты на рабочую силу. В Соединенном Королевстве зарплаты были намного выше, чем в других местах; действительно, в 1770 году зарплаты в Ланкашире примерно вшестеро превышали индийские. Даже при том, что в тот момент благодаря усовершенствованному оборудованию производительность на одного работника хлопковой отрасли в Британии уже вдвое-втрое превышала производительность индийского работника, этого коэффициента все еще было недостаточно для создания равных условий игры. Военный капитализм создал фундаментально новый набор возможностей для британских хлопковых капиталистов, но в нем не было ответа на вопрос о выходе на мировые рынки хлопковой ткани глобально ощутимым образом. Протекционизм до определенного момента был реально действующим решением и применялся с большим успехом, но заманчивая перспектива мирового экспорта не могла быть реализована подобными запретами. Британским капиталистам было необходимо динамичное сочетание новых технологий для снижения затрат, продолжения роста эластичных рынков, которые уже начали расширяться по следам британской экспансии, и государства, готового оказать поддержку и способного не только защищать глобальную империю, но и преобразовать общество в самой Британии[136].

      Поскольку трудовые издержки были главным препятствием к реализации заманчивых возможностей, британские торговцы, изобретатели и начинающие фабриканты – будучи все практичными людьми – сосредоточились на методах повышения производительности своих дорогостоящих работников. В процессе они совершили поворотное изменение в истории хлопка. Их первым заметным новшеством было изобретение Джоном Кеем самолетного челнока

135

Maurice Dobb, Studies in the Development of Capitalism (New York: International Publishers, 1964), 294; Eric Hobsbawm, The Age of Revolution, 1789–1848 (London: Abacus, 1977), 49; Эрик Хобсбаум, Век революций (Ростов-на-Дону: Феникс, 1999), 77; Rose, The Gregs of Quarry Bank Mill, 7; Stephen Broadberry and Bishnupriya Gupta, “Cotton Textiles and the Great Divergence: Lancashire, India and Shifting Competitive Advantage, 1600–1850,” CEPR Discussion Paper No. 5183, London, Centre for Economic Policy Research, August 2005, 7.

136

Broadberry and Gupta, “Cotton Textiles and the Great Divergence,” 27. Роберт Аллен справедливо подчеркивал важность спроса для более эффективной механизации в качестве основной движущей силы промышленной революции. Однако спрос на машины в конечном счете происходил от существования обширных рынков товаров из хлопка и способности британских капиталистов обслуживать их. См.: Robert C. Allen, The British Industrial Revolution in Global Perspective (New York: Cambridge University Press, 2009), 137; Роберт Аллен, Британская промышленная революция в глобальной картине мира (Москва: Издательство Института Гайдара, 2014), 198.