Крылатое человекоподобное существо. История одной семьи. Александра Нюренберг

на окраине.

      Каля фыркнула.

      – Чего уж.

      – Выросли в профессиональном плане. С виду совсем-совсем настоящая… даже эти золотые полосочки продёрнуты, и портрет прописан.

      – Рада, что тебе понравилось. – Сухо поблагодарила Каля. – И всё же это подделка.

      – Когда уже накроют эту банду.

      В спальне проснулся и заворковал ребёнок. Поля на веранде услышала и немедленно кинулась творить добрые дела.

      Она протиснулась между подружками, мельком глянула.

      – Опять картинку подсунули?

      Каля с оттяжкой промолвила:

      – Отчего же? Не подсунули. Мне сегодня жалованье дали. Вот и… пожаловали.

      Поля сразу возмутилась и залепетала:

      – Сколько тебя учила. Надо говорить «заработная плата». Жалованье это унизительное слово от старого режима. К тому же, я не верю. Ты, Калька, что-то напутала. Тебе, верно, на рынке местные всучили…

      Каля надменно дождалась паузы:

      – Вот на рынке-то фальшивки и не ходят.

      А Оля с угрожающей улыбкой поддержала атаку:

      – К тому же, что значит – местные? Ты, амиго, часом, не исповедуешь старорежимные предрассудки?

      Поля застыла с открытым розовым ротиком. В спальне опять разговорился малыш. Поля захлопнула врата мудрости и выхватила купюру у юмористки.

      – Завтра же схожу в ваш профком и подниму вопрос.

      Она удалилась в спаленку, демонстративно не обратив внимания на то, что обе девицы расхохотались. Каля – сердито, Оля – расслабленно. Ну и правильно, ведь не ей же… заработную плату фальшивками выдают.

      Каля пристально посмотрела в прозрачные олины гляделки.

      – Вот что, Олька, гони мне ненарисованную…

      Оля сразу смех выключила.

      – Не паникуй. – Проворчала и, взяв со спинки стула оставленную сумочку, принялась без энтузиазма возиться с замочком.

      Каля свирепо покосилась на шикарную сумочку. Как-то она заявила, мол, туда только что-нибудь из бельеца влезет. Оля тогда загадочно улыбнулась и потупилась.

      Но в сумочку влезали ещё и деньги.

      – Чего Илью не подождёшь?

      – Тебе неясно? Вызвали его… сама слышала этого Киплинга. Пока, извини, косу заплетёт.

      Оля погрозила ей пальчиком.

      – Я же сказала – извини. Шевелись, жлуда.

      Оля, нимало не обиженная такой наглостью, показала в сторону двери.

      – Коттедж сдашь… вот тебе и деньги. Такой фальшивками не расплатится.

      Каля возмутилась:

      – Сей секунд выжимать из человека деньги?

      Оля кивнула.

      – А я не человек. Ясно.

      Она протянула Кале бумажку другого, нежели выданная в счёт жалованья, цвета, радужную и нарядную.

      Каля вспыхнувшими зелёными глазами так и съела бумажку, но рука её не шевельнулась.

      – Ну, Олька, ты что?

      Та покачала головой – поощряюще.

      – У меня мельче нету. Я тоже заработную плату, видишь ли,