Мои глаза открыты. Станция «Сибирская». Данила Решетников

ввалились два парня и одна девушка. Они шумно прошли на другую сторону зала, и присели на черные кожаные диваны. Я перевела взгляд на Катю. Она терпеливо следила за мной, ожидая дальнейших указаний. Мне стало стыдно.

      – Нет, спасибо, – виновато произнесла я.

      Со счастливым видом, девушка убрала блокнот в нагрудный карман своей блузки, подхватила меню и сказала:

      – Хорошо. Все будет готово в течение 5-10 минут. Ожидайте.

      Она находчиво развернулась и пошла к бару, неспешно дефилируя и покачивая своими нижними 90 из стороны в сторону, после чего удалилась за ту же колонну, из-за которой недавно выпорхнула. «Да уж», – посетовала я про себя, уткнув кончик носа в сжатый кулак. «Испортила все безотвратное впечатление». Расстроенно взмахнув ресницами до самых бровей, я устремила взор к диванам, цвета лакированных туфель, на которых, заливаясь от смеха, пребывала небольшая компания молодых людей. От них так и веяло позитивом, и хотя они вели себя шумно, этот шум был какой-то сравнительно тихий. Не быдловский. Сдержанный что ли. Я прищурилась, будто биатлонист на стрельбище, чтобы получше их рассмотреть: парни поочередно что-то рассказывали, дополняя свою речь спецэффектами и чрезмерно жестикулируя, а вот единственный представитель женского пола – светловолосая дама, видимо, крашенная, да еще и не в первый раз, довольно легко ловила приступы безудержного веселья, смущая при этом как минимум одного из этих воспитанных юношей.

      – Ваш латте и круассан, – заставив меня подпрыгнуть и тяжело выдохнуть при жестком падении на пятую точку опоры, раздался голос официантки. Я подняла голову и, вдыхая кислород исключительно через нос, посмотрела на Катю. Она все также морщила лоб.

      – Спасибо, – пролепетала я, вздрагивая на каждой букве.

      Дама с бейджиком «Катерина» встретила мой испуг довольно-таки деликатно и, витиевато нахмурившись, дала дельный совет мне нажать на кнопку в середине стола, если вдруг понадобится что-то еще. Я неуверенно кивнула в ответ, однако провожать взглядом ее не стала. А вместо этого склонила голову к фарфоровой чашке и скучающим вздохом поприветствовала, изображенное на пенке, сердце со стрелой купидона. Или Амура. Не знаю. Иногда я думаю, что у этих бариста либо попросту нет фантазии, либо в их искусстве нет ничего проще, чем нарисовать обложку от валентинки. Вот круассан выглядел воистину великолепно. Как на картинке. Сверху полит, похоже, тем самым топингом, на вид схожим с обычным растопленным шоколадом. Я была голодна, а потому незамедлительно принялась отрезать небольшой кусочек, придерживая металлической вилкой, а затем макать его в стекшую, с круассана в тарелку, сладкую лужицу. «Ммм, карамельный», – опустила я веки от удовольствия. С этой минуты я уважаю топинг.

      Наслаждаясь своим десертом, я вновь заострила внимание на активно привлекающей его компании по ту сторону зала. Блондинка, собрала свои волосы в аккуратный хвостик, и теперь стало заметно, что у нее донельзя выцвели корни, и напрочь отсутствовало, какое-бы то ни было, чувство такта. Фу. В совокупности это смотрится омерзительно.