Небо принадлежит нам. Люк Оллнатт

заскучала, и я уже представил, как она слезает со стула и, продираясь сквозь толпу, направляется к своим друзьям и я больше никогда ее не увижу.

      – Хочешь, сходим куда-нибудь? – в отчаянии выпалил я.

      – Хочу, – ответила она, едва дав мне договорить.

      Может, она меня не расслышала?

      – Погоди, я…

      – Ой, извини, – перебила она, – я, наверное, не так поняла: мне показалось, ты зовешь меня на свидание.

      – Вообще-то, так и есть.

      Из-за музыки я едва ее слышал, поэтому придвинулся еще ближе.

      – Вот и хорошо, – улыбнулась Анна.

      Я почувствовал исходивший от нее запах – запах геля для душа и только что вымытых волос.

      – Прости, очень уж тут громко, – сказал я. – Тогда можно мне твой номер телефона, или адрес электронной почты, или что-то еще для связи?

      Анна отступила немного назад, и я чуть не потерял равновесие, – оказывается, я почти висел на ней.

      – Конечно – но при одном условии.

      – Договорились, – согласился я, продолжая прокручивать в голове ее слова про «того Роба». – Что за условие?

      – Ты отдашь мне мой телефон.

      Только тут до меня дошло, что я все еще сжимаю в руке ее «нокию».

      – Блин, совсем забыл, прости.

      Она улыбнулась и положила телефон в сумку.

      – Запоминай. Мой адрес: аннамитчеллроуз собака яху точка ком точка юкей. «Аннамитчеллроуз» в одно слово, без точек и тире, «митчелл» с двумя «эль».

      Кинотеатр, неделю спустя. На экране шли трейлеры. Я ощущал тепло ее тела, и мне очень хотелось дотронуться до ее голой ноги. Я то и дело поворачивался к Анне, надеясь, что она тоже повернется и наши взгляды встретятся, но тщетно. Она сидела как изваяние, в своих очках в толстой оправе, не отрываясь от экрана и выпрямив спину, будто в церковь пришла, а не в кино. Единственное движение, которое она делала время от времени, – бесшумно доставала из пакетика разноцветные конфеты, которые до этого мы купили в универмаге. Я еще с интересом наблюдал, как сосредоточенно она их выбирает – ровно по пять штук каждого вида.

      Фильм был про какого-то придурка, который путешествовал автостопом по Северной Америке и умер на Аляске. Я сидел как на иголках, все ждал, когда же кончится эта нудятина. А вот Анна, судя по тому, что за все время она почти не шелохнулась, была в восторге.

      Я уже начал думать, что она из тех фанатов, что остаются в кресле до самого конца, в благоговейном восторге дожидаясь последней строчки титров, но ошибся: как только картинка на экране сменилась черным фоном, она встала и взяла пальто.

      – Ну и как тебе? – спросил я, когда мы поспешно спускались в бар.

      – Кошмар, – отрезала она. – С первой и до последней минуты.

      – Серьезно?

      – Да. Чудовищный фильм.

      В крошечном лобби-баре стояло старинное пианино. Мы заняли столик рядом с ним.

      – Забавно, – сказал я. – Я-то думал, тебе нравится.

      – Отнюдь. Главный герой мне сугубо неприятен. Путешествует в свое удовольствие, не удосужившись предупредить родителей. Главное, что ему хорошо, а на всех