Лук для дочери маркграфа. Анна Викторовна Субботина

она и удивилась, то не показала этого. Поднялась с достоинством, отряхнула платье и, скрестив на груди руки, сказала:

      – Следишь, значит. Вот зачем тебя наняли.

      – Нет, – покачал головой Такко. – Я проснулся от шума и пошёл поглядеть, кто здесь.

      – Врать мне будешь? За этими дверями ничего не слышно, хоть режь кого.

      Такко мог бы рассказать, как учился стрелять на слух и различать крадущиеся шаги среди ночных шорохов, но разве ж нянька поймёт! Он поднял фонарь повыше и оглядел круг, очерченный солью, разложенные внутри него пучки трав, колючие шарики чертополоха и угольки, взятые вместо свечей.

      – Разве заговоры на защиту делают в темноте? – удивился он.

      – А ты сходи к господину маркграфу и спроси, – предложила нянька. – Сходи-сходи. Я в замке подольше тебя. Поглядим, кому поверят.

      – Да ты вроде ничего плохого не делаешь, – пожал плечами Такко. – А от кого ты защищаешься? Кто идёт снизу?

      – Они не за тобой придут, – отрезала женщина и принялась сметать соль и травы в припасённый мешок.

      – А за кем? – не унимался Такко. – И почему ты всё убираешь? Послушай, вчера я тоже нашёл здесь соль и никому не рассказал. Это же ты её рассыпала? Зачем? Кого ты боишься?

      «От твоих вопросов твердолобый баран – и тот сбросится со скалы», – говорил когда-то отец, и похожий ответ сейчас отчётливо читался во взгляде няньки. Но раз она сама проговорилась, что маркграф не одобряет её действий, отчего не попытаться выведать тайну?

      – Если и боюсь, то не за себя, – процедила она и резким движением стянула тесёмки на горловине мешка. – Иди, докладывай! – Смерила лучника презрительным взглядом, протиснулась мимо, задев его шёлковым плечом, и скрылась в восточном крыле, где были хозяйские спальни.

      Говорят, тимьян укрепляет дух и помогает увидеть бесплотных обитателей, полынь изгоняет зло, чертополох защищает, а соль – очищает. Сейчас запахи свежесрезанных трав уходили в приоткрытое окно, и о проведённом обряде напоминала только дорожка из соли, ведущая через всё западное крыло, – нянька забыла убрать. За кого же она боится? Такко перебрал в памяти всех обитателей замка: маркграф с госпожой Малвайн и Агнет здесь хозяева, их никакая нечисть не обидит. Неужели кто-то из слуг? Едва ли – они тоже свои. Но спрашивать было некого: шаги няньки затихали в восточном коридоре, теряясь за тиканьем часов.

***

      – Главное – не отпускать тетиву без стрелы, – втолковывал Такко Агнет. – Иначе вся сила, которая должна метнуть стрелу, останется в луке и может сломать его.

      Дождь всё лил, и под стрельбище приспособили оружейную. Здесь начисто вымыли полы, смахнули паутину со стен, а в самый светлый угол натащили соломенных тюфяков, чтобы стрелы не отскакивали от каменных стен. Для тепла принесли светильников и жаровен. Нянька безмолвным изваянием стояла неподалёку и следила за своей воспитанницей, бросая на Такко хмурые взгляды. О ночном разговоре не обмолвился никто.

      – Чтобы