Иррационариум. Толкование нереальности. Далия Трускиновская

если не хватит, я еще вышлю.

      – Да-да, разумеется… Я поняла, – растерялась соседка.

      Дмитрия она уважала, само соседство с офицером милиции вносило спокойствие в жизнь Зинаиды Германовны.

      – Ну, вот и спасибо. Я надеюсь на вас, Зинаида Германовна. До свидания.

      Монастырь КГБ – в свое время мужской общежитский монастырь, а теперь «большой дом» – стоял на самом высоком холме, нависая над городом. Территория с двумя трехэтажными зданиями и перестроенной под спортзал церковью отгородилась от мира крепостной стеной с башенками, крытыми черепицей свежего зеленого цвета.

      У ворот Дмитрия окликнул из будки КПП офицер. Дмитрий сообщил, к кому и куда. Его записали, выдали временный пропуск.

      – Ближнее здание. Второй этаж.

      Дмитрий потянул на себя массивную деревянную дверь, вошёл в гулкий пустой вестибюль, огляделся. С портрета над раздевалкой взирал Феликс Эдмундович – серьезно, решительно. Узкая, под низким давящим полуарочным сводом, высеченная из камня лестница, истёртая за несколько сотен лет сандалиями – или что они там носили? – монахов, привела на второй этаж, испещренный, иначе не скажешь, нишами с дверьми. Хорошие стены. Мощные. Бронебойным не прошибёшь.

      В кабинете номер двести семнадцать тишину тоже ничего не нарушало – окон не было, да и откуда им взяться в бывшей монастырской келье? Только дым клубами расходился под тусклой лампой в казённом абажуре. Гера восседал за столом, многозначительно уставившись на мохнатый ковер под ногами, твердо опершись о спинку кресла.

      – Садись, чегевара, – указал он на стул.

      – Лучше – присаживайся, – уточнил Дмитрий. – Курить у тебя, вижу, можно? Не задохнёмся?

      Геракл не ответил, только ткнул пальцем вверх: там, в потолке, имелось что-то вроде зарешёченного отверстия, и Дмитрий запыхтел беломориной.

      – Так где, говоришь, ночью шлялся?

      – Не чуди, капитан. Ты ж сам у меня был. Куда мне шляться?

      Гера задумчиво разминал в пальцах «Мальборо». И сам был задумчивый. Не сказать – пришибленный.

      – Это да, – наконец ответил он, – бакш от тебя слегка пёр застарелый. Водка с пивом, а?

      Ну да, вспомнил Дмитрий, Геракл ещё в школе милиции любил спорить, что по перегару определит, кто чего с чем намешал. И всегда выигрывал. Ему бы да в ищейки с таким нюхом. Так ищейка и есть. Ходит кругами, принюхивается… друг детства.

      – А дверь мне чего сразу не открыл?

      – Слушай, Гера, давай чётко, что у нас тут: допрос подозреваемого, опрос свидетеля, или как?

      – Для определённости – разъяснительная беседа. Я тебе даже бумажки официальной не прислал, не заметил?

      – Да! – Дмитрий в ярости загасил «бычок», смяв мундштук. – Сидел с близнецами, проводил сеанс чёрной магии, тут твой звонок, я их в окно, благо – первый этаж, быстро глоток водки, прикинулся сонным… Тебе это надо услышать?

      – А ты не горячись, чегевара. Потому как дело тут – государственной важности. Я тебя предупреждал – не лезь. Предупреждал?

      – Да где ж я лез?

      Геракл,