Иррационариум. Толкование нереальности. Далия Трускиновская

единственный достойный повод для визита у Геры может быть один – близнецы. Между тем, о них он молчит, а несет чепуху.

      – Гера, для ясности – я рад за Галку. Ей нужен нормальный мужик, её круга.

      – Ты это… извини, я это вообще, о бабах. Надо нам в жизни, знаешь, хобби иметь. У кого-то бабы, кому-то «зелёный змий». А кому нельзя водки и баб – тому вот это самое хобби. У нас многие картины собирают, иконы, ложечки всякие, часики, финтиклюшечки золотые. Хочешь знать, чем мой начальник промышляет? Старинные золотые монеты: пиастры, дублоны, «екатеринки»…

      – Ну, а ты?

      – Что я? Вот, стихи пишу. Душно тут у тебя, так что слушай про духоту.

      – Геракл, не надо стихов. В другой раз, а?

      – Нет, ты послушай. Все говорят – хорошо…

      За окном подозрительно заскрежетало. Геракл подскочил, словно ужаленный.

      – Что это?

      – Нервы, брат, что ж еще. Тимка с прогулки лезет.

      Действительно, в форточке обозначилась лохматая физиономия кота. Тимур замер, оценил ситуацию и, хриплым низким голосом мявкнув, прыгнул на середину кухни.

      – Пришел, бродяга? Дрался? – Дмитрий наклонился и погладил кота за ушами. – Целые уши. Жрать будешь? Я нам талонного цыпленка укупил.

      Дмитрий занялся кормежкой. Геракл смотрел на все это без интереса.

      – Ну что ж, – буркнул он, – мне, пожалуй, пора. Отдыхай, чегевара. Ваша служба и опасна, и трудна…

      И уже в дверях повторил:

      – Отдыхай.

      Дмитрий пожал плечами: «Чего он тут комедию ломал? Зачем приперся среди ночи?»

      Об этом он решил подумать завтра, утро вечера мудренее. А сейчас спать.

      – Пожрал, пират? Тогда отбой.

      Ему показалось, что он только заснул, как снова звонок в дверь. «Опять Гера, зараза».

      Поднялся, ничего не соображая, не различая – во сне ли он поднимается, или уже как бы проснулся. На автопилоте поискал ногами тапочки – не нашлись. Наконец, продрал глаза, глянул – за окном рассвет.

      Густое фиолетовое марево затопило небо, с востока поднималось золотое свечение, растворяя в себе остатки ночи. Розовые нездешние облака, казалось, пришли из фантастических далей, вслед за рассветом.

      – Ни фига себе, – произнес Дмитрий и пошел открывать.

      Перед ним стояли близнецы, те самые. Стояли и молча смотрели. Жалобно как-то смотрели. И Дмитрий смотрел. Смотрел будто на что-то знакомое, такое, что, раз увидев – уже не забыть; словно знал он их когда-то. Дурацкое дело: никогда он их не знал, и знать не желает, но вместе с тем полное ощущение знакомства. «Да кто ж вы такие, ребятки?»

      – Вы проходите, что ли.

      Они вошли, потерянно осматриваясь по сторонам, словно попали в чуждый им мир.

      – Да вы проходите дальше.

      Из комнаты появился Тимур, обнюхал непрошенных гостей, фыркнул и ушел обратно на шкаф, досыпать своё.

      Поведение животного успокоило Дмитрия. «В самом деле, – подумалось, – близнецы, люди. Какие-то несчастные они». Раздвоенность ощущений исчезла, сейчас они для него были лишь несчастными людьми, и только.