Воздушный колокол. Книга стихов. Елена Игнатова

живу в новостройке, где небо по локти в земле,

      где сиамские кошки гуляют в остывшей золе,

      а остатки домишек похожи на сгнившие зубы.

      Город вытрусил нас, проронил сквозь дырявый карман.

      Вот и кладбища кончились. И оседает туман —

      пограничники прячутся в нем или же лесорубы?

      Мы живем в новостроенном мире – горошками блок,

      и карту страны оседает кровавый парок,

      и на глобусе пятая часть отливает рудою…

      Говори мне: отчизна и Отче, отчаянье, чад,

      расскажи мне, как в каменных рощах подранки кричат, —

      я люблю и страшусь, отвергаю, приемлю такою.

      А пока что поет самогонка в ребре батарей,

      перебиты деревья и нет непослушных зверей,

      отползают деревни, а мы – добивать отстающих.

      Это общий прогресс, понимаю, везде и у всех:

      золоченая белка грызет золоченый орех,

      и на каждый район полагается райская куща.

      Диптих

1

      Детства страшный короб,

      расписной снаружи, тлен внутри.

      Отчий дом в недвижных разговорах.

      Родственники. Пустыри.

      Детства игры – прятки да пятнашки.

      Душный ветер, свайка метит в лоб.

      Тайное взросление неряшки,

      короб за лошадкой – хлоп да хлоп.

      Катится, скрипит. Удар – и оземь!

      Пьяный мир, раскрытый до пупа.

      Господи, как ярок и морозен!

      Сыплет новогодняя крупа.

2

      Курва в избушке на курьих ножках,

      бабьи россказни – смех и жуть.

      Мертвые куклы бредут по дорожкам

      денег в колодце бадьей черпнуть.

      Слизью ангины залеплены щели

      горла. Шприц кипятят на огне.

      В комнате тесно. Просторно в постели.

      В книжках одно – о войне, о войне.

      Курва в избушке похабной жизнью

      вроде довольна, печет колобок.

      Страха и недоверья к отчизне

      первый, молочный зубок.

      «В просторных сетях диктатуры…»

* * *

      В просторных сетях диктатуры,

      где камень, граненый гранит,

      тот ходит с улыбкою хмурой,

      а этот стихи сочинит.

      Монгольские крылья раскинув,

      нависла и смотрит страна

      глазами кремлевских рубинов

      и видит до самого дна:

      тот пляшет, а этот заплачет,

      живет равновесье во всем,

      а значит, порядок. А значит,

      успеем и мы – проживем.

      «Я повстречала равнину в рваной рогоже…»

* * *

      Я повстречала равнину в рваной рогоже,

      я полюбила холмы, оползавшие древнею кожей,

      крупную соль подморозка, мятную стужу,

      голубизны родника – око наружу.

      Мне говорят: «Обернитесь на жизнь и воспойте строенья!»

      Глянула я – и прыщавый бетон оцарапал мне зренье,

      а присмотреться – железные ребра сочатся простудой,

      сетки ячеек жилых держатся чудом.

      А за домами закат яркий играет

      и черноряска-равнина