Право и политика: научные очерки. В. В. Лапаева

(более содержательное) направление критики конституционного признания социальных прав, по сути дела, представляет собой теоретическое развитие первого подхода. Его представители, не ограничиваясь указанием на неюстициабельный характер социальных прав, оспаривают их правовую природу, ссылаясь на отсутствие критерия, позволяющего провести четкий водораздел между социальными правами как сферой гарантированных государством правомерных социальных притязаний индивида и областью государственной благотворительности, ориентированной на экономические возможности государства и нравственные ценности общества. И действительно, доктрина юснатурализма, которая выводит права человека «из присущего человеческой личности достоинства» и ставит своей целью «идеал свободной человеческой личности, свободной от страха и нужды»[44], не содержит в себе критерия, позволяющего определить, как далеко может зайти государство в обеспечении социально уязвимым слоям общества гарантий «от страха и нужды».

      Это позволяет авторам, отрицающим правовую природу социальной политики государства, характеризовать всю деятельность по перераспределению социальных благ в пользу незащищенных групп как благотворительность, о которой в свое время И. Кант говорил, что она «не имеет под собой принципа как для того, кто получает, так и для того, кто распределяет… но сводится к доброй воле в ее материальном выражении…»[45]. Очевидно, что таким принципом может быть лишь правовой принцип формального равенства, потому что все, что находится за рамками равенства, – это произвол, не имеющий своего принципа[46]. Поэтому ближе к сути дела подходят, на наш взгляд, те сторонники юснатурализма, которые связывают неправовую природу социальной политики государства с ее несоответствием принципу формального равенства.

      Последовательная теоретическая позиция в данном вопросе требует признать, что неправовая природа социальных прав исключает возможность не только их конституционной легализации, но и закрепления этих «прав» в текущем законодательстве. Однако такая концептуальная последовательность не присуща доктрине юснатурализма, для которой характерно смешение правового и нравственного начал. Поэтому сторонники данной доктрины полагают, что конституционную политику в социальной сфере «следует рассматривать как предусмотренное в самой Конституции изъятие из конституционного принципа формального равенства»[47], либо, отрицая конституционное признание социальных прав как основных, допускают возможность их закрепления в текущем законодательстве[48], а то и вовсе призывают к преодолению формально-юридического равенства с целью устранения резких расхождений материального положения индивидов[49].

      В российской теории права эта внутренняя противоречивость юснатурализма преодолевается в рамках разработанной академиком

44

Преамбула Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах.

45

Цит. по: Хайек Ф. Право, законодательство и свобода. М., 2006. С. 231.

46

У произвола, пишет в данной связи В.С. Нерсесянц, «своего принципа нет; его принципом, если можно так выразиться, – является как раз отсутствие правового принципа…». Нерсесянц В.С. Философия права. С. 40.

47

Гаджиев Г.А. Судебная концепция конституционного принципа социального государства в Российской Федерации // Конституционный принцип социального государства и его применение конституционными судами. М., 2008. С. 105.

48

Санстейн К.Р. Против позитивных прав // Российский бюллетень по правам человека. 1995. Вып.6. С. 19–22.

49

Лукашева Е.А. Права человека и социальное государство // Общая теория прав человека. М., 1996. С. 117.